Совсем недавно в семидесятом, здесь же в акватории Чёрного моря угнали… отец и сын Бразаускасы. Застрелили стюардессу и, угрожая оружием, приказали лететь в Турцию.
Они до сих пор ещё сидят в турецкой тюрьме. Много позже, уже освободившись и переехав в США, отец пристрелит сына в бытовой ссоре. Как по мне, собаке — собачья смерть.
Запретный плод сладок, и учитывая сложность выезда за рубеж, идея покинуть пределы Страны Советов на угнанном самолёте приходила во многие лихие головы. Заканчивалось это, чаще всего, плохо. В том числе и гибелью самолёта вместе с пассажирами.
Так что хрен его знает, что там в чемоданчике у моего соседа.
Предположим худшее. Тогда он сейчас, как маятник в точке равновесия. Малейшее влияние может качнуть его в любую сторону. Если бы мой сосед твёрдо решил устроить угон самолёта, то не лез бы ко мне с дурацкими вопросами.
А так, не исключено, что просто боится. Поэтому сам себя накручивает, чтобы решиться.
— А вы бывали в Турции? — спрашиваю равнодушным тоном, — неужели понравилось?
— Нет, а вы? — ведётся странный пассажир.
— В командировку ездил, — отвечаю. — И доложу я вам, таким как мы там точно ничего хорошего не светит.
— Это почему? — он даже хватку ослабляет от удивления.
— Мир капитала, — отвечаю, — волчьи законы. А женщины?! Им подавай миллионеров с виллами и мерседесами. На простых тружеников вроде нас с вами они даже не глянут.
— А у нас, думаете, по-другому!? — вспыхивает мой собеседник. — Я пятнадцать лет учителем химии проработал. Да, гвоздиками не торговал, деньги домой чемоданами не носил. Зато честным трудом! А она…
Химии, значит. Час от часу не легче. Не зря шутили, что в советское время можно было из набора «Юный химик» ракетное топливо сделать. Прикладная наука сейчас на очень достойном уровне.
— Что, она? — поддерживаю разговор.
На щеках у собеседника хотя бы румянец появился. Уже добрый знак. Надеюсь, у меня получится уболтать его и отвлечь от разных нехороших мыслей.
Вполне возможно, что я сейчас на воду дую, и нет у него в дипломате ничего, кроме бутерброда с колбасой да пары сменных плавок.
Но, как говорится, лучше перебдеть, чем лететь к земле вместе с горящими обломками.
— Развелась, и за боксёра замуж вышла! — чуть ли не выкрикивает он. — Сказала, что я мямля. А я не такой… я настоящий… Скоро все обо мне заговорят, и тогда она поймёт, каким я был!
Глава 19
— Скорее всего, — произношу я, аккуратно подбирая слова, — если с нами в воздухе что-то случится, то уже никто ничего про нас не поймёт.
— Это ещё почему? — мужчина с вызовом вскидывает подбородок.
Он впивается в меня взглядом, словно хочет удостовериться, не вру ли я.
— Так, мы над морем сейчас летим, — поясняю, — обломки после даже водолазы не найдут. Пропадёт точка с радаров, и всё. А ваша супруга, уж простите, ничего, кроме облегчения, не почувствует. Вы ей, можно сказать, освободите дорогу к дальнейшему личному счастью.
— Да как же так-то? — на лице у моего соседа борются сразу несколько эмоций, главная из которых какая-то детская обида.
— Вот так, — припечатываю я, — с глаз долой, из сердца вон.
Не давая ему времени на раздумье, я достаю из кармана подаренный Багратионом коньяк и решительно сворачиваю винтовую пробку.
— Вот, хлебните.
Мужчина опасливо оглядывается, как троечник на экзамене. Только что угрожал нас к Нептуну в гости отправить, а сейчас стюардессу застеснялся. Но та занята чем-то в буфетном отделении за шторкой. На рейсе она всего одна, самолёт небольшой, справляется.
Так что он принимает бутылку и делает глоток. Чуть поразмыслив, повторяет процедуру и замирает, уставившись в пространство. На его бледные щёки потихоньку возвращается румянец.
«А жизнь-то налаживается», — вспоминаю я старый анекдот.
Словно опомнившись, сосед передаёт бутылку мне.
— И как же быть? — спрашивает он, словно ждёт от случайного попутчика каких-то серьёзных жизненных откровений.
И я его, разумеется, не разочаровываю.
— Жить, — говорю я, — вы уже развелись?
— Вчера! — он зачем-то лезет в карман, видимо, за паспортом, но я останавливаю его, возвращая коньяк.
— Это надо отметить! — провозглашаю я, — Так вот она, настоящая свобода. Прилетишь в Крым, там девчонки, как на подбор, умные, красивые! Самый лучший способ отомстить своим бывшим знаешь какой?
— Какой? — мой сосед внимает мне, словно гуру.
— Быть счастливым!
Слыша стук каблучков стюардессы, я быстро прячу бутылку, в которой осталось едва ли половина.
Наш самолёт идёт на посадку, мы пристёгиваем ремни, и становится не до разговоров.
В Симферопольском аэропорту мужчина, едва кивнув мне на прощание, исчезает в потоке пассажиров вместе со своим странным чемоданчиком.
Была ли у него там действительно бомба, или электробритва «Харьков» да пара сменных носков, я так никогда и не узнаю. Но я искренне желаю ему, как пишут в пошлых поздравительных открытках «простого человеческого счастья».
А вот меня физиономия в толпе встречающих совсем не радует. Точнее, с одной стороны, приятно, конечно, что о тебе беспокоятся и ждут с нетерпением.