Игрок

— Как? А вы разве уже не государственный секретарь по иностранным делам? Потребуйте от лорда Станхоупа, чтобы он отозвал его.

— Боже помилуй! — ужаснулся Дюбуа. — О чем вы просите? Есть же предел…

— Нет. Вы медленно соображаете. Эти подлецы представляют для меня опасность. А я не хочу подвергаться опасности. Я несу на своих плечах финансы Франции, подобно тому, как Атлант держал на своих плечах землю. Если из-за подлости этого негодяя я оступлюсь, то наступит хаос. Ну, теперь вы поняли?

Аббат почесал проплешину, потом почмокал, втягивая впалые щеки.

— Но вы требуете принять крайние меры, господин Атлант.

— Конечно. И вы их примете. Иначе вы никогда не станете архиепископом Камбрейским и не наденете красную шляпу.

— Пусть Бог будет к вам милостив. Неужели я слышу угрозы в свой адрес?

— Да нет. Я вас просто предупредил. Но я могу попросить Его Высочество устроить вам это. Хотите, попробую?

— Нет, нет, — успокоил его аббат. — Но вы хоть понимаете, что я не могу сделать такой шаг без санкции регента?

— Все, что от вас потребуется, это объяснить ему серьезность дела. Его Высочество не захочет финансового краха, который наступит, если я стану жертвой компании клеветы. Пусть он это четко уяснит. Если будет необходимо, то скажите, что либо Стэр уйдет со своего поста, либо я — со своего. Но я уверен, это вам говорить не понадобится. Удачи, господин аббат.

Он быстро вышел. Аббат, внутренне содрогаясь, направился к регенту.

— Никогда бы не поверил, — причитал он, — что господин Ла может быть в такой ярости.

Его Высочество с легкостью согласился на требование мистера Лоу, поскольку и сам не любил посланника. В тот же самый день курьер отправился к лорду Станхоупу, чтобы проинформировать его, что граф Стэр больше не является persona grata^[72] при французском дворе. В приватном послании Дюбуа объяснил лорду Станхоупу, что причиной отставки является вражда между Стэром и мистером Лоу. Этого вполне хватило. К тому времени вся Европа оценила превосходство финансовой политики, проводимой во Франции, и испытывала такое уважение к ее творцу, что ни одно зарубежное правительство не осмелилось бы навлечь на себя неудовольствие генерального контролера.

Через неделю граф Стэр был унижен известием об отставке с поста посланника. Потом ему пришлось вытерпеть еще одно унижение — он узнал, кто явился тому причиной. В оставшиеся до отъезда дни он пытался навредить Лоу, сколько мог. Он предал огласке причину лишения его должности посланника.

Хотя его при дворе и не любили, и, как писала мать регента, регент был рад от него избавиться, все же его отставка, как он и рассчитывал, усилила ненависть к Лоу. При дворе в полной мере смогли оценить теперь власть шотландца, который мог уже и посланников менять по своей воле. Лоу возненавидели, потому что поняли, сколь он может быть опасен. И эта ненависть начала искать у шотландца уязвимое место, в которое можно было бы нанести удар.

Регент, чувствуя угрюмую враждебность двора к своему генеральному контролеру, делал все, что было в его силах, чтобы ей противостоять. Он хвалил Лоу на всех официальных церемониях, часто их видели рядом в оперной ложе. Вследствие этого никто не осмеливался открыто проявлять по отношению к Лоу невежливость. Кампания против него велась очень незаметно. Возглавлял ее его бывший друг, а ныне злейший враг д'Аржансон.

Маркиз был проницательным человеком и видел, сколь опасна для финансовой системы, созданной мистером Лоу, продолжающаяся дикая спекуляция акциями Индийской компании. Стоимость одной акции этой компании достигла сумасшедшей величины — двадцати тысяч ливров, что в сорок раз превышало ее номинал.

Но эта опасность не только тешила надежды д'Аржансона и его товарищей, но и усилила тревогу осторожного Уильяма Лоу. Весенним днем, вскоре после отставки Стэра, когда стоимость акций достигла своего апогея, он, вооружившись листком бумаги, покрытым вычислениями, искал своего брата.

— Джон, я принес годовой баланс. Тебе надо внимательно посмотреть его. Мы получили колониальных товаров на сумму в семнадцать миллионов. Еще семь миллионов составила прибыль от продажи табака, соли и чеканки монет. Добавь сюда шестьдесят три миллиона от процентов за национальный долг и от налогов. Итого: около восьмидесяти миллионов. Эта прибыль могла бы обеспечить выплату дивидендов в размере пяти процентов по первоначально выпущенным акциям Индийской компании. Но скажи мне, сколько процентов составят дивиденды от суммы в десять миллиардов, что является полной стоимостью всех выпущенных акций компании?

Мистер Лоу бегло просмотрел лист с вычислениями и бросил его назад.

— Ты хочешь сказать, что нормальные проценты выплат за такой капитал составляют четыреста-пятьсот миллионов, а у нас только восемьдесят? Это же просто твои старые аргументы.

— А какие нужны еще?

— Я уже говорил тебе, что те, кто сейчас покупают наши акции за такую цену, должны понимать, что они вкладывают деньги в будущее. Вложенные ими средства будут окупаться постепенно, по мере развития торговли колониальными товарами.