Играть, чтобы проснуться (СИ)

— Я появился, как и все, но на старте мне дали еще один квест, помимо того, что был связан с магией и социумом. Квест назывался «Родная кровь». Он заключался в том, что нужно было найти своих брата, сестру, отца, мать или другого родственника, запертых в этой треклятой игре. — Орк с силой ударил пяткой о землю. — Квест требовал от меня отправиться в Шпили, куда мы с вами сейчас и направляемся, и найти кого-то по имени Рудол. У него должна быть информация обо всех игроках, которые являются друг другу родственниками. Я отправился к нему почти сразу после своего появления — без прокачки прошел по лесам и дошел до этого города, нашел этого гребаного Рудола. Этот камнедор дал мне карту и сказал, что там, где крест, я найду моего брата. Я, радостный, побежал в горы, которые находились недалеко, и действительно обнаружил его. Брат жил в крепости в этих самых горах. Он знал обо мне, но не искал — ждал, что я сам приду. Он был бандитом, причем не абы каким, а одним из самых главных! Его зовут Ледокол. Я действительно не хотел вступать в его банду, но меня обязали. Для брата не было бы доблестью, стань я честным игроком. Они называют вас изруили — это на древнем языке орков значит «несложные для убийства». Он сказал, что я должен вступить к ним, и намекнул недвусмысленно, что в ином случае буду убит. Действительно, денег у игрока в случае вступления в ряды бандитов становится много. Но не настолько, чтобы можно было забыть, что тебя не ждут ни в одном городе, что за тобой охотятся все. Тем более эта идиотская традиция — если тебя убил изруиль, то когда ты возродишься, тебя убивают еще раз — чтобы научить осторожности. А потом ты вновь должен его одолеть. И вновь умираешь. И вновь тебя убивает твой брат, которого ты так хотел обрести и которого лучше бы не находил… — Джейк затих. Пока он рассказывал, смял стакан в своей руке, не заметив его. Сделал он это машинально, не прилагая усилий.

«Я так и знал», — подумал Лаки.

— А почему ты не сбежал?

— Я сначала не решался, но однажды увидел такую картину: другой игрок, у которого была точно такая же ситуация с братом-бандитом, только эльфом, лежал под дождем в грязи. Гильдия сделала точкой его привязки это самое место, и каждый раз, когда он умирал от жажды, истощения, избиений от всех, кто проходил мимо, и прочих причин, он возвращался. Он умирал столько раз, сколько ему позволяла игра, а потом — бац! — Джейк показал связанными руками взрыв, — он не возродился. Просто пропал из игры. И его брат не горевал. Что там! Он даже слезу не пустил. Сказал лишь: «Сам виноват, братик». И это за то, что тот не захотел быть бандитом. Такая вот история. А-а, да, кстати, в следующий раз, когда я умру, произойдет то же самое. Бац! И меня тоже не станет. И мой брат тоже не всплакнет и скажет те же слова. А вы говорите — убийца. Я согласен, это так… Но кто бы мне выбор дал? — Джейк вновь рыкнул. Когда он испытывал сильные эмоции, рычал, и это было забавно. Но не сейчас.

— А Контроль?

— А что Контроль? Им всем на вас плевать. На нас. Если он нип, то не защитит тебя. Только на игроков из Контроля можно положиться, и то не на всех. Правительство, что называется, прогнило. Переехали все в следующий мир, отгрохали себе цитадель чуть ли не из золота и не чешутся. Епископы подмяли власть. Ты знаешь, что ни одного игрока не пускают в верхушку власти любого вида — что в само правительство, хотя бы министром, или в Контроль каким-нибудь командиром-начальником? Не хотят проблем! Так что о себе можем позаботиться лишь мы сами. Все, человек, завтра сложный день, не у вас конечно, а, как всегда, у меня: займусь своим любимым занятием — хождением с завязанными руками и ногами, — орк отвернулся и лег на кучу листьев, которую он сгреб под себя подобно Эрику.

Но у Лаки еще были вопросы.

— Зачем ты убил Норина?

— Я не знаю. Это было лишним. Гоблины могли за это хоть что-то дать. Брат мог принять за такое обратно, и мстить не пришлось бы. А вообще… Я боюсь делать хорошие вещи, знаешь… В общем, не смогу объяснить. Возможно, я так же прогнил, как и мой брат, — он посмотрел на Лаки и сказал: — Я отдыхаю лишь во сне, когда вижу что-то хорошее.

После чего повернулся обратно и сделал вид, что спит. Лаки понимал, что сон мнимый, но тревожить орка желания не было, тем более что он оказался не таким уж и плохим, как казался. Ему лишь надо помочь открыться полностью.

Джейк понимал, что Лаки знает, что он не спит. По его лицу потекли слезы, и он пытался не шмыгать намокшим носом. Слезы плавили тонкий слой снега и делали мокрой землю. В конце концов он успокоился и просто тихо лежал.

Лаки так и не заснул. Не смог. Джейк тоже не спал. Он не думал сбежать, но и заснуть не мог. В его душу забралась мысль о том, что он может начать жить заново.

— Но они меня не возьмут, — сказал он шепотом вслух.