Играя с судьбой

Император задумался, словно бы вспоминая, что еще он хотел сказать. Мне же совсем не понравилось то, что он говорил. Так как под словом «мы» он вряд ли подразумевал всех нас, а, казалось, говорил о планах исключительно с Григорием. Но кажется это понял только я.

— Мы это понимаем, ваше величество, — сказал Олег, и не решительно добавил: — Мы бы ещё хотели обсудить реализацию мертвой ойры.

— О, об этом вам тоже не стоит переживать, — снисходительно махнул рукой император. — Сюда приедет наш надежный человек, он будете все контролировать. От вас ничего не требуется, вы будете получать хороший процент.

Олег потупил взгляд, но дальше спрашивать не решился. Неужели готов вот так сразу сдаться? Нет, так дело не пойдет.

— Хороший процент, это сколько? — поинтересовался я. — Мы рассчитывали продавать империи ойру самостоятельно.

Император взглянул на меня удивлённо.

— Десять процентов от стоимости, хорошая цена, — невозмутимым тоном казал император.

Я едва сдержал возмущенный смех. Хорошая?! Да это чистой воды надувательство. Но я слишком хорошо знал императора, он любил поторговаться, любил использовать власть, дабы давить на тех, кто слаб духом и готов даже в ущерб себе пресмыкаться перед его величеством. По сути для него это была своего рода игра, слабые согласятся на сделку — чем и заплатят за собственное безволие, сильные начнут сопротивляться и отстаивать права — за что и получат не только свое, но и еще и уважение императора. Когда дела касались государства или денег — здесь Михаил Алексеевич слабых не терпел и таким образом сразу же их отсеивал.

— При все моем уважении, ваше величество, это слишком малый процент, — сказал я, видя, что Олег мешкает и не решается ответить.

— Малый? Сами построите завод? Сами организуете хранение и транспортировку? Будете платить рабочим и охране? Разве у вас есть на это деньги?

— Есть, — уверено произнес я. — Мы сами всем займемся и будем продавать мёртвую ойру империи.

Император удивился, но старательно это скрывал, явно не ожидал он такой настойчивости от малолетнего княжича.

— Это желание вашего отца, Ярослав Игоревич? — поинтересовался император, в голосе скользнула насмешка. Он наверняка даже и мысли не допускал, что это могла быть моя собственная идея.

— Верно, отца, — не стал я отрицать, решив придерживаться легенды. — Но, здесь не могу не заметить, что мы все прекрасно понимаем, в каком положении наша семья. Из-за мертвой ойры мы потеряли голубой виноградник, лишились основного дохода. Прибыль от мёртвой ойры нам никак нельзя упускать.

— Верно, — довольно усмехнулся император. — Но вам все равно придется платить по закону налог — четверть от прибыли. А я вам предлагал десять процентов без всяких налогов и нервотрепки — все бы сделали за вас — плюс чистая безналоговая прибыль.

Император, наверное, полагал, что мы совсем не умеем считать. Даже при худшем раскладе источник оценивался в миллиарды, пусть и не чистой прибыли. Нам же сейчас предлагали лишь десятую часть. К тому же я чувствовал, что в данном случае император готов уступить. Это не простой источник с огненной или светоносной ойрой, которую можно продавать кому и куда угодно. На нас еще и ответственность государственной тайны, а она тоже стоит немало.

— Дело весьма сложное, ваше величество, большая ответственность. Стандартный налог неоправданно высок, — уверенно сказал я.

Я поймал на себе взгляд бабули и Олега, полный ужаса и желания меня немедленно стукнуть, чтобы я замолк. Никому бы из них и в голову не пришло перечить императору, да и еще и что-то требовать. Но к счастью для нас всех я знал, как с ним разговаривать.

— Что ж, — император задумчиво уставился вдаль, — запросы у вас непомерно высоки… — В его голосе нет злобы или раздражение, он продолжал давить авторитетом.

— Не слишком и высоки, — беззаботно пожал я плечами, — мы владеем самым могущественным и дорогим ресурсом в Славии, и мы собираемся самостоятельно добывать для государства мертвую ойру, думаю, десять процентов налога было бы в самый раз.

Император едва заметно улыбнулся, зато я поймал на себе еще один взгляд, довольно жёсткий и колючий — он принадлежал Григорию. Ему мой тон однозначно не понравился.

— Весьма амбициозные желания у вас, княжич, — немного помолчав, сказал император. — Прекрасно понимаю, чем это обусловлено — молодость не терпит полутонов, или все — или ничего. Я и сам был в вашем возрасте такой же. Это в вас меня подкупает. Но я все же хотел бы послушать, что по этому поводу думают старшие члены семьи, все же дела я буду вести с ними, а не с вами.

Снисхождения и насмешка во всем: в тоне императора, во взгляде, в легкой ухмылке. Все что я сказал он даже близко не воспринял всерьез. Но я на это и не рассчитывал, моей задачей было продемонстрировать Олегу наши возможности и задать направление, дать понять, что мы вправе требовать больше, чем они предложат.