Играем в «Спринт»

— Никакого концерта! Никакого после! Сейчас! Сию минуту! Мне надоело цацкаться с этой гадиной! Сегодня он от меня ушел, а завтра из города улизнет. Ты этого хочешь, да?! Этого?! Или сейчас, или…

— Ладно, — перебил его Вадим. — Я попробую отпроситься, придумаю что-нибудь. Только сначала заедем ко мне, надо переодеться. Ты на машине?

— Нет, не на машине.

— Ничего. Поедем на моей. На, держи ключи. Жди, я скоро выйду.

Я взял Нину под локоть и, шепнув «не оборачивайся», повел ее в конец коридора. Так было меньше риска, что нас обнаружат. Если бы после того, как закроется дверь, Тофику взбрело в голову оглянуться, он увидел бы нас в спину.

Мы благополучно дотянули до конца коридора и свернули за угол.

Только тут я перевел дух. Потом взглянул на Нину. Лицо у нее побледнело и было испуганным. Но времени для объяснений не оставалось.

— Ни о чем не спрашивай, — сказал я. — Потом все поймешь.

В ответ Нина беззвучно пошевелила губами.

Я выглянул из-за угла.

Вадим стоял в противоположном конце коридора и говорил о чем-то с напудренным толстяком в черной фрачной паре. Надо было переждать.

В это время в проходе показался кто-то из оркестрантов. Повернувшись к нему спиной, я загородил собой Нину. Мужчина прошел мимо и, хохотнув, пропел густым басом:

О, море в Гаграх!
О, пальмы в Гаграх!
Кто вас увидел,
не забудет никогда…

Голос стих за поворотом.

— Не бойся, все будет хорошо, — сказал я.

— Я не боюсь. — Страх в ее глазах и вправду исчез.

— Сейчас мы зайдем к Вадиму. Постарайся держаться так, будто ничего не случилось.

— Я постараюсь…

Дальнейшее происходило быстро и как будто не с нами, а с кем-то другим, за кем я наблюдал со стороны, не в силах ни помешать, ни помочь, ни что-либо изменить в происходящем.

Вадима мы застали укладывающим свою флейту в футляр — очевидно, его отпустили, — но, увидев нас, он отложил инструмент и, выслушав, повел лабиринтами переходов в зал, где перепоручил высокой седой женщине, которая после коротких переговоров пообещала посадить нас на приставные места сразу, как только начнется второе отделение. Вадим, в свою очередь, пообещал встретить нас после концерта, пожелал приятно провести время и, сославшись на строгость дирижера, удалился.

Минут пять мы мозолили глаза седовласой контролерше, а потом, улучив момент, сбежали и пустились в обратный путь по закулисным лабиринтам.

Плутая узкими коридорами, я лихорадочно соображал, что делать дальше, как предупредить своих, ведь они не знали, какой оборот приняли события. Дорога была каждая минута! К черту запреты, я готов был нарушить приказ и позвонить в розыск, да где сейчас найдешь телефон. И потом: попробуй растолкуй в двух словах, почему я считаю, что нельзя оставлять эту парочку без присмотра…

Вадима мы нагнали у самого выхода. Он мелькнул в проеме и захлопнул за собой дверь.

Счет пошел на секунды. Больше медлить было нельзя, надо было что-то решать. Я почти физически ощущал приближение развязки.

Приняв решение, я двинулся в конец коридора.

— Я с тобой! — Нина не отставала от меня ни на шаг.

— Ты останешься здесь, — как можно тверже сказал я.

Неизвестно было, во что выльется моя последняя попытка проникнуть в тайну смерти Кузнецова, но в любом случае я не имел права втягивать в это дело Нину.

— Сейчас ты найдешь телефон и позвонишь по номеру, который я тебе дам. Скажешь, кто ты, и передашь разговор, который мы слышали. — Я назвал номер. — Запомнила?

Она кивнула и отпустила мою руку.

— Повтори.

Нина повторила.

— После того как позвонишь, немедленно возвращайся домой и жди. Все, иди.

Я легонько подтолкнул ее в спину, выждал немного и открыл входную дверь.

Пока мы мотались по закоулкам «Юбилейного», наступила ночь. В небе осколком блюдца висела половинка луны. Высыпали звезды.

— Ну что, нашел своего флейтиста? — спросил дружинник.

— Нашел.

— А девушку где потерял?

— Сейчас выйдет, — ответил я, чтобы отвязаться, но Нина действительно вышла и остановилась рядом.

Выяснить, почему она это сделала, я не успел — со стоянки, мигая малиновыми фонарями, отъехала «Каравелла».

Я был не один, меня окружали люди — тысячи людей, готовых прийти на помощь, попроси я об этом, но последние отпущенные мне секунды уже истекли. Сейчас от моего решения зависела человеческая жизнь. В сравнении с этим доводом все остальные потеряли всякое значение.

Я миновал компанию таксистов и подбежал к крайней машине с шашечками на дверцах.

Из приборного щитка торчал ключ зажигания.

Я открыл дверцу и опустился на сиденье.

Шофер, подошедший следом, заглянул в кабину сквозь опущенное стекло.

— Вылазь, парень, машина занята.

Пришлось в нескольких словах обрисовать ему положение. Был, конечно, риск, что он не поверит, подтвердить свои слова мне было нечем, но он поверил — недостающие доказательства, как видно, компенсировало выражение моего лица. Не теряя времени, он сел за руль и включил зажигание.

— Куда?

— Давай-ка за той машиной. — Я показал на удалявшуюся «Каравеллу». — И как можно осторожней, — предупредил я, сам точно не представляя, что означает мое «осторожней».