Играем в «Спринт»

Светлана Сергеевна, сощурившись, перевела взгляд на стеклянный шкаф, словно ответ на этот вопрос лежал на полке, среди пузырьков с лекарствами, и снова твердо и отчужденно посмотрела на инспектора.

— Перед окончанием школы, — сказала она, — Игорю выдали характеристику. Он принес ее домой, показал мне. В целом о нем отзывались неплохо, но в конце было написано: «Легко поддается чужому влиянию». Я побоялась, что это может повредить ему — Игорь как раз собирался подавать документы в институт, — пошла к классной руководительнице и упросила ее переписать характеристику. Понимаете, зачем я это рассказываю?

— Кажется, понимаю.

— Новую характеристику ему написали, а характер остался, — нашла нужным пояснить Светлана Сергеевна. — Он в самом деле легко поддавался чужому влиянию. Посудите сами: поступил в университет — через год бросил. Я устроила его на работу — он обзавелся дружками, проштрафился в чем-то и уволился.

— А в чем проштрафился?

— Уже не помню… Да это и неважно. — Красильникова явно не хотела говорить о краже. — Примеров и без того достаточно. Взять хотя бы его женитьбу. Я была категорически против, но отец Тамары нажал на Игоря, и он согласился.

— А почему вы были против их брака, Светлана Сергеевна?

— Я считала и до сих пор считаю, что эта девушка ему не пара. Какая-то подозрительная семья — отец вечно в разъездах, неделями не бывал дома. Девушка оставалась одна… — Она на секунду задумалась. — Не знаю, возможно, я не права, не могу сказать. Не лежало сердце — и все. Да и рано было ему жениться…

— Вы думаете, Тамара тоже плохо влияла на вашего сына?

— Он ведь арестован, так что выводы делайте сами, — не без сарказма ответила Красильникова. — Может быть, она, может быть, Федор Константинович, ее отец.

— А что отец?

— Он очень тяжелый человек. Я до сих пор так его и не разгадала. Всегда кичился своей порядочностью, любовью к дочери, а сам, не прошло и года, оставил их, бросил на произвол судьбы, ушел жить к своей сестре…

— Надо полагать, у него были серьезные причины.

— Не берусь судить, — не стала спорить Светлана Сергеевна. — Меня это не интересует.

— А почему сын не перешел жить к вам?

Вопрос, как ни странно, застал ее врасплох.

— Жилплощадь не позволяла? — переспросил Логвинов.

Она пожала плечами:

— Мы просто не обсуждали этот вариант…

— Но если Игорь нуждался, как вы говорите, в постоянном присмотре, контроле… Простите, Светлана Сергеевна, это как-то странно. А может, причина в том, что вы до сих пор не можете простить ему брак с Тамарой?..

— Ну, знаете! — Голос ее осекся, и Логвинов неожиданно увидел, как повлажнели глаза Светланы Сергеевны. — Не надо меня провоцировать! Свой материнский долг я выполнила, и совесть моя чиста! Лучшие годы я отдала ему, отказывала себе во всем, забыла, что такое личная жизнь. У меня голос, я могла бы петь на профессиональной сцене, могла тысячу раз выйти замуж. Всем пожертвовала ради него. И что же?! Что я получила взамен? У этого негодяя было все, чтобы вести честную, красивую жизнь, так нет — нашкодит, как приблудный кот, и в кусты, а ты за него отдувайся. Вылитый отец!.. — Красильникова перевела дыхание. — Да, я не могу видеть его жену, ненавижу всю их семейку! Они чужие для меня люди, и я не вижу причин скрывать это. Я сознательно устранилась, перестала вмешиваться в жизнь Игоря. Сам заварил кашу — сам пусть и расхлебывает, а у меня, простите, своих проблем по горло. — Последние слова Светлана Сергеевна произнесла почти спокойно.

Вспышка была сильной, но короткой.

— Скажите, а как у Игоря обстояло с деньгами? — спросил Логвинов.

— Не знаю. Думаю, хватало. Если бы нуждался — давно бы обратился ко мне, не из стеснительных.

— Он работал в ателье «Оптика». Это вы его туда устроили?

— Да, я.

— Работа ему нравилась?

— Наверно. Иначе давно бы ушел. — Она окончательно успокоилась и отвечала, по-прежнему вперив взгляд в невидимую точку между собой и собеседником. — Недавно хвастал, что скоро ему дадут свою мастерскую, то есть мастерскую, где он будет работать один, самостоятельно.

— Игорь жаловался на семейные неурядицы? Как он относился к жене?

— Вряд ли он был доволен своей семейной жизнью, — после долгой паузы сказала Красильникова. — Однажды я застала его у себя дома с посторонней девушкой. Смазливая такая, молоденькая… Значит, изменял жене, так надо понимать?

— Вы знаете эту девушку? Как ее зовут?

— Не помню. Кажется, Таня. Я ее тогда первый раз видела.

— Давно это было?

— Не очень. За несколько дней до Нового года. Я отпросилась с работы, уже не помню зачем. Пришла домой, стала открывать дверь, а ключ не проходит в скважину. Начала стучать. Он открыл. С ним была эта девица.

— Больше вы его с ней не встречали?

— Нет. Я отобрала у него ключ, чтобы неповадно было водить в дом всяких… — Осекшись, она так и не смогла подобрать подходящего определения.

— А кто она, где работает или учится?