Играем в «Спринт»

«Слышали, знаем. — Витек явно чувствовал себя хозяином положения. — За твое «отдам» фирменный пласт не купишь, на него и газировки не дадут. Тебе, чтоб с мели сняться, не в «Спринт» играть надо, а машинку для печатанья гознаков завести. Тогда и с долгами расплатишься».

Второй голос принадлежал Сергею — теперь в этом не было ни малейших сомнений!

«Слушай, Виски, ты не забыл, о чем мы говорили?»

«Сколько раз просить, не называй меня Виски!»

«Извини, не буду… Так что — дашь?»

«Опять заладил. Ну откуда у меня такие деньги?»

«Не зажимай. Для тебя это не сумма».

«А ты мне их давал? Это когда чужие — не сумма, а я их не на улице нахожу».

«Да верну я, честное слово, верну. Ты что, не веришь? Мне б только долг Стасу отдать».

«Вот и отдавай. Собери барахлишко и снеси в комок».

«А в чем ходить буду? В трусах?»

«Мне-то что, хоть и в трусах. Иностранцы вон ходят, и ничего».

«Ну одолжи, будь человеком. Два дня осталось!»

«Нет. И не проси».

«Ну почему, Виски? Раньше давал!»

«Я-то давал, а вот чтоб ты возвращал, что-то не припомню. Хватит, я, значит, в дерьме ковыряйся, перед каждым спину гни, пепельницы вытирай, а ты чистеньким ходить будешь? Видал я таких аристократов знаешь где?»

«При чем тут аристократы?»

«А при том! Спрашиваешь, а сам небось в глубине души радуешься, что аристократом назвали. Знаю я тебя. Нет, Кузя, кончился Виски! Нет его. У меня, между прочим, имя имеется и отчество. И бабки ни у кого не клянчу, как некоторые».

«Да не заводись ты».

«А ты не успокаивай. Я-то в порядке. О себе побеспокойся. Думаешь, не знаю, как ты к нам относишься? Спекулянты, фарца, за два цента мать родную продадут — что, неправда? Только поздно хватился. На себя посмотри, сам-то чем лучше? На какие шиши живешь? На заработанные? Как бы не так. На наши и живешь. На мои да на Стасовы. Все отдыхаешь, а как до дела доходит — нос воротишь. Нет, Кузя, — посидел на чужой шее, хватит. Брать научился, учись и отдавать».

«Да пойми ты, не с чего мне отдавать. Не с чего!»

«Как это не с чего? А в мешочках чего носишь? Макароны? Разжевали тебе, в рот положили, а ты и глотать не желаешь. Пользуйся, пока предлагают. У тебя выбора нет».

«Не могу я».

«Почему?»

«Не могу, и все».

«Что, совесть не позволяет?»

«Считай, что совесть».

«Оригинальная она у тебя. Шмотки в долг, значит, позволяет, а как платить, нет ее? Ладно, пошел я, не понять нам друг друга. Только учти: долги с тебя все равно сдерем. Не Стас, так я выжму. Имей в виду…»

00 часов 49 минут. В результате прослушивания кассеты, принадлежавшей покойному, на стороне, помеченной цифрой 1, мной обнаружена запись беседы между Кузнецовым и Витьком.

Я наскоро прокрутил оставшуюся часть пленки, но больше ничего интересного не нашел: обратная сторона была целиком заполнена Челентано и Джанни Моранди. Я вновь перевернул кассету и несколько раз подряд прослушал запись.

Из разговора следовало, что: 1) Сергей встречался с Витьком за два дня до срока, отпущенного ему для принятия решения, то есть тринадцатого сентября; 2) Кузнецов просил в долг деньги и получил отказ; 3) бармен имеет кличку Виски; 4) Виски знал о предложении Стаса и склонял Кузнецова принять это предложение.

Насколько полезны эти сведения и как они стыкуются с теми, что сообщил мне Симаков, я обмозговать не успел.

01 час 15 минут. На Приморскую вернулась Нина.

Сначала я услышал шаги на дорожке, потом неразборчивое восклицание и мужской голос:

— Рассуди, раз его нет ни в больнице, ни в милиции, значит, ничего страшного не произошло. Вспомни, как ты вчера психовала…

Они остановились прямо напротив беседки. Сквозь путаницу виноградных листьев я увидел сгорбленную, опиравшуюся на костыли фигуру Вадима.

— Не паникуй, — продолжал увещевать он. — Ну хочешь, еще раз в «неотложку» смотаемся?

— Нет, поздно уже. Ты езжай, а я подожду, — сказала Нина.

— Куда езжай?! Могу я тебя в таком состоянии одну оставить? — Он еще глубже втянул голову в плечи. — Вот горе… Ты его давно знаешь, может, он выпил лишнего или родственники у него здесь? Зашел проведать и засиделся. Он хотя бы намекнул, куда идет?

— Нет, ты уже спрашивал.

— Ничего не понимаю. Зачем же мы тогда в Якорный ездили, зачем ты в бар ходила?

Значит, они искали меня в «Страусе»?!

Надо было выручать Нину: я втравил ее в эту историю, мне и выкручиваться. Я подхватил сумку и, пошатываясь на затекших ногах, вышел из своего укрытия.

— Не меня случайно ищете, граждане? Вы бы еще всесоюзный розыск объявили…

Нина не двинулась с места, зато Вадим кинулся навстречу:

— Ну ты даешь! Кто ж так делает, старик! Мы из-за тебя полгорода исколесили. Ты бы для разнообразия предупреждал, что ли! — Он хлопнул меня по плечу. — Вчера до полуночи пропадал, сегодня…

— Дело у меня было. Тип один магнитофон обещал достать, а потом на переговорный ходил матери звонить.

— Это не Стас тебе случайно магнитофон обещал? — спросил Вадим.

— Он самый. — Я старался не смотреть туда, где стояла Нина, догадываясь, какого рода чувства она сейчас испытывает. — Ты его знаешь?

— Конечно.

— Думаешь, надует?