Игра вынужденных убийц

Едва старая железная дверь подъезда распахнулась, как в лицо ударил порыв морозного воздуха, влепив девушке пощёчину. Резко захотелось расплакаться. Странная женская психика – только что, когда ее с вещами выгоняли из квартиры, не хотелось, а вот от ледяного ветра слезы навернулись на глаза. Наверное, потому, что это было сродни предательству. Ладно люди, Даша уже давно в них не верила. Еще восемь лет назад она поняла, что люди чрезмерно строги к проступкам других и не умеют прощать. Они жестоки, и стоит только оступиться, как возомнившие себя святыми судьями, представители человечества набрасываются на тебя, стараясь разорвать на куски. Но вот от природы она такого она не ожидала. Дарья верила, что мир живой, и если с ним дружить, то он будет беречь тебя, а тут, после всех унижений сегодняшнего утра – еще и снегом в лицо!

Слезы накатили и тут же превратились в льдинки новогоднего мороза, поэтому Даша бежала по знакомому тротуару почти на ощупь, волоча за собой тяжелую сумку. Из-за марева в глазах она не заметила пологую часть тротуара, с утра превратившуюся в горку, и, совершив пируэт, больно упала с высоты своих каблуков на покрытый снегом асфальт.

Это было и больно, и обидно одновременно. Какой-то особенно жалобный крик вырвался из груди и потерялся, увязнув в метели. Понимая, что худшее уже случилось, Дарья не боялась размазать тушь и стряхнула застывшие в глазах слезинки. Встать не получалось, а люди, спешащие на работу тридцать первого декабря, пробегали мимо, стараясь не замечать лежащую на земле девушку. Никто даже не повернул головы, никто не остановился, но именно этот ужасный факт заставил Дашу успокоиться. Она вспомнила, что люди – жестокие существа, плачем и криками их не разжалобить. Поэтому, перестав стонать, она выдохнула и стала ощупывать свое тело, стараясь понять, сломала ли она себе что-то или ей повезло отделаться ушибами.

– Вам помочь? – вопрос прозвучал неожиданно. Даша перестала ждать от людей помощи и поэтому сосредоточилась на себе.

– Обойдусь, – буркнула она, даже не взглянув на доброго самаритянина.

– Все же разрешите я вам помогу, – настаивал мужской голос. Вдруг Дашу подняли с земли вместе с ее огромной сумкой, словно пушинку и поставили на ноги.

Оказавшись в вертикальном положении, она улыбнулась – похоже, все кости были целы. В некоторых местах, в частности на пятой точке, побаливали мышцы, но это были мелочи, максимум синяк. Сейчас главное вновь бежать, втыкаясь каблуками в тонкую снежную корку на тротуаре, бежать, чтобы сохранить работу, чтобы выжить в этом жестоком мире, выжить на зло всем.

– Спасибо, – бросила Даша мужчине, даже не посмотрев на него, и рванула к заветному офисному зданию, возвышавшемуся над площадью.

Это был район красивых небоскребов и сверкающих панорамных окон. Пятиэтажка, где до сегодняшнего утра снимала квартиру Даша, будто старая бабушка, доживала свой век под сенью чудом сохранившихся лип. Ей были не рады молодые и красивые родичи, но терпели из уважения или из тайной надежды, что ее век вот-вот подойдет к концу и надоевшей престарелой родственницы наконец не станет.

– Не за что, – ответил ей спаситель, и Даша все же решила взглянуть на него.

У мужчины был крупный нос и умные глаза, из-под элегантной фетровой шляпы виднелись смоляные волосы. «Восточный мужчина», – мелькнула догадка.

– Давайте я помогу вам донести сумку до метро, – не успокаивался доброхот, чем вызвал еще больше недоверие.

– Не надо, – Даша вырвала свою дорожную сумку у него из рук. – Я уже пришла, мне в «Абсолют», – махнула она рукой в сторону делового центра, который возвышался на площади стеклянным карандашом.

– Так и мне туда, – улыбнулся мужчина и сразу показался куда приятнее, чем на первый взгляд.

«Или, может, он француз?» – вдруг подумалось Даше. Она никогда не бывала во Франции, да и, если честно, никогда не видела живых французов, но представляла их именно так – высокими, красивыми и жутко галантными, с черными волосами и большими носами. Этот образ был навеян молодым Венсаном Касселем, в которого была влюблена когда-то Дарья и бережно хранила эти детские чувства в своей душе. Когда мужчина улыбнулся, у него появился какой-то особенный шарм, словно он что-то знал такое, о чем Дарья даже не догадывалась.

– Я очень тороплюсь, – почему-то начала оправдываться Дарья, но уже не вырывала свою сумку, а наоборот отпустила ее перестав постоянно дергать.

– Я тоже, – ответил то ли француз, то ли восточный мужчина и повесил Дашин баул себе на то же плечо, где у него висел небольшой футляр. – Давайте торопиться вместе, тогда это у нас получится намного лучше.