Игра в Жизнь (СИ)

Вот саперы тащат своего товарища в укрытие, прилетело по каске. Лежащему рядом солдату зарядило рикошетом от брони в спину, но вроде даже бушлат не пробило. Вот он лупит прикладом в дверь брони и орет растерявшемуся экипажу подавить огонь. Затем башня начинает плеваться короткими гулкими очередями из крупняка. Огонь вроде стихает. Он по глупости, молодой еще был, выходит из укрытия и начинает распоряжаться: рассчитаться, доложить о раненных и убитых, собрать брошенное имущество.

Наверное это была одна из последних, если не самая последняя пуля. Удар в грудь, а затем мучительная боль. Он то приходил, то терял сознание, пока в трясущейся машине его и нескольких других раненных везли в госпиталь. Приходя в сознание из-за очередного ухаба, все время натыкался глазами на безголовое тело неудачливого прапора. Казалось оно шевелится и подпрыгивает.

Проснулся. — Ну и сон, к чему бы это? —

Сны об Афгане не снились ему очень давно, а после Чечни вообще перестали сниться. Тем более, его первое и единственное ранение за все время службы. Ранение оказалось не опасным, пуля даже грудину пробить не смогла, ушла в бок треснув ребро. Оставила по себе жуткий шрам через всю грудь, но совершенно не опасный для здоровья. Не пришлось даже отправлять его в Фергану, отлежался в полевом госпитале и через месяц был на ногах.

Утром позавтракал и выполнил все свои обязанности в гарнизоне, какие — то быстрее, а с какими-то просто вошел в ритм. После воспользовавшись тем, что сегодня по неизвестным ему причинам тренировочные залы не работали, проверил себя, используя чучела, снаряды и учебное оружие.

Удары руками и ногами по мешкам с песком подтвердили то, что ему и раньше казалось: он стал сильнее и быстрее, чем был в реальности даже на пике формы. Такой же мешок с песком раньше бы лишь слегка колыхнулся, а здесь отлетал достаточно далеко, канат скрипел едва не выворачивая кольцо в потолке.

Фехтовальные приемы сперва не получались, но потом он приспособился к возросшей скорости и выполнил несколько упражнений. Тренировочный меч со свистом рассекал воздух, надо приспособиться, шпаг здесь нет.

Порадовало умение бросать ножи, в реале он умел их бросать и неплохо, за счет постоянных тренировок удовольствия ради, но это было не его. Здесь на расстоянии до пяти метров не промахнутся не разу, до десяти всего один раз, да и то попал лишь чуть ниже чем целился. В бросании других предметов(топоров, булав, сюрикенов, копий), все осталось по старому, разве что сила бросков увеличилась, если ''новый он ''попадет в кого, даже неправильно, то тому не поздоровиться.

Пригодилось детские игры в индейцев: с изготовленным для игр луком не один час тренировался, что бы поразить друзей. Лук был хороший, сделанный с помощью отца, со стальными деталями и гибкой проволокой вместо тетивы. Так что стрелять он умел, может быть какой — нибудь спортсмен и посмеялся бы над его стойкой, прицеливанием и чем- нибудь другим, не профессиональным, но на пике он за 100 метров всаживал стрелы в яблочко и попадал в подброшенные консервные банки. Спустя полчаса и сотни две выпущенных с разным результатом стрел, он более менее поймал детское ощущение и уже уверенно всаживал стрелы в соломенные чучела до 150 метров.

Арбалет вообще оказался достаточно простым в использовании оружием. Стрельба из него почти ни чем не отличалась от стрельбы из огнестрела, приспособившись попадал точно и куда хотел, не смотря на инженерную профессию стрелял он всегда хорошо.

Пробовать кистень, копье или пращу не стал. Практики обращения с подобным оружием у него не было, праща вообще опасна в первую очередь для себя при неумелом обращении. По той же причине даже не притронулся к щитам.

Закончив и прибрав за собой он уже собирался уйти, как вдруг услышал за спиной хлопки. Повернулся, в проходе стоял один из тренеров, высокий смуглый человек напоминавший араба, но именно напоминавший. В Африке он много с ними общался и мог понять — араб человек или просто такой конституции. Этот тренер, кстати обучавший фехтованию, внутренне с арабами не имел ничего общего. Насколько он мог судить — темпераментом больше напоминая фина.