Игра в жизнь

Пора и мне в моем почти почтенном возрасте по примеру других обрести свою малую родину. Вполне сознаю, что в слове «обрести» сразу заметна некоторая натуга. Обрести – значит найти нечто желаемое. Постарайся и обретешь! Так ведь? Малая родина у человека должна быть с самого начала. Как мать, как отец. Чего ж тут обретать? Бывают, конечно, судьбы несчастные – ни отца, ни матери по разным причинам. Вот тогда, если вдруг кончится несчастная часть жизни, обретает человек в ком-то вторую мать или того, о ком говорят: «Он стал мне как отец». Так что «обретенное» – это второе, заменяющее, или то, чего раньше не было, а потом стало. Разумеется, куда лучше, если все твердо и изначально. Я, дескать, оттуда-то, я из таких-то, мы там спокон веку, и нас там все знают, на родине бываю, связи с ней не потерял, родину люблю и уверен, что это лучшее место на земле. Когда объеду весь свет, когда добьюсь всего, чего хотел добиться, когда посею семя свое в разных углах, вернусь на Малую Родину и помру там, и родная земля легка будет мне как пух, и будет невдалеке яблоневый сад, чтобы по весне шел знакомый, кружащий голову запах. Эх, хорошо! Только не про нашу честь!.. Да и вообще… бывает ли?

Я родился и рос в счастливой семье. Нас мотало (кого не мотало в XX веке!), но мотало всех вместе – в этом главное счастье. Нас было трое, и мы друг друга не потеряли. В год моего рождения – тридцать пятый – ссылка отца. Но ссылка с семьей – редкая удача! Потом помилование (а миловали-то ох как редко!) – опять удача. Началась война – мы в Доме отдыха под Сочи. Не выехать – ни в один поезд не пробиться. Домой, в Питер, так и не пробились. Началась эвакуация – Урал, Узбекистан… Отец явился в Москву, в Комитет по делам искусств. У него открылся туберкулез легких. Белый билет. И направляют его к нам – в г. Андижан УзССР. Опять мы вместе. С сорок третьего снова Москва. Цирк. Отец – художественный руководитель Цирка на Цветном бульваре столицы. В сорок восьмом – полный крах. Все, что было достигнуто, рухнуло. Бездомица, безработица. Возвращение в Ленинград. Но мы вместе – это главное. Подъемы, спуски, провалы, но всегда вместе – так до смерти отца, а потом, через четырнадцать лет, – мамы.

Семья была. Поэтому было у меня счастливое детство. А вот малая родина – с этим напряженно. Были пункты… Остановки были, а так… все больше движение… по своей и не по своей воле. Зигзаги, кружение…

И вдруг… увидел я ЛИНИЮ. Не очерченное место, как положено, а линию, которая прошла, соединила, хоть и пунктиром, целых сорок пять лет моей жизни. ФОНТАНКА! Питерская речка в гранитных берегах, не сильно извилистая, почти прямая… могла бы считаться даже довольно широкой, если бы рядом не было Невы.

Точно, точно, Фонтанка – вот она, моя Малая Родина от младенчества до первой седины. И когда покидал я навсегда Питер, то прощался (теперь я это понимаю!) не с городом вообще, и не только с домом № 65 по набережной Фонтанки (БДТ имени Горького), и даже не с могилами родителей на Богословском кладбище, а прощался именно с речкой Фонтанкой, которая связала всё.

Течение

Река Фонтанка, вообще говоря, вовсе даже и не река. Она не сама собирает по мелочам малые воды, а целиком принимает свой поток из мощной Невы, а та в свою очередь из Ладожского озера. Фонтанка не впадает в Неву, а вытекает из нее и по прямой линии идет через центр города, пересекает Невский проспект и далее, далее… там начинаются судоверфи, заводы, туда уже не пропускают, и там, среди закрытых зон и ржавого железа, она, видимо (я там никогда не был), впадает в Финский залив.

Фонтанка целиком зависит от Невы. Когда там наводнение, и тут наводнение. Там встал лед, и тут тоже. Там стали (с большим риском для жизни!) переходить по льду на другую сторону, и тут переходят. Если кто учился в школе и не совсем забыл физику для шестого класса, то вспомнит такой раздел – сообщающиеся сосуды. Наливаешь голубоватую воду в широкую колбу, а наполняются (и так ровненько наполняются!) обе: и широкая, и соединенная с ней узкая. Вот и здесь такой же эффект. Только цвет слегка меняется. В Неве вода черная, строгая, даже, можно сказать, злая. А в Фонтанке с такой, как бы выразиться, желтовато-коричневатой, что ли, прибавкой (очень много канализационных стоков). Да и сама река поуже. Поэтому по весне лед на Фонтанке трескается чуть раньше, появляются неприятные рыжие промоины, а потом отламываются от ледяного пирога большие куски со вмерзшими бутылками, тряпками и консервными банками, переворачиваются, встают на ребро и резко уходят в глубину внезапно запузырившейся темной воды.

Фонтанка – фактически отток или рукав всемирно известной реки Невы.

От зверей дедушки Крылова до цирковых зверей