Игра в выживание

Он мотает головой. Замерзшие в сосульки волосы больно хлещут по лицу, но это хоть немного помогает отогнать тяжелые мысли. Ничего, Дэрил, ты справишься, как и всегда справлялся. Диксон тяжело поднимается на трясущиеся, как будто увязающие в тонком покрывале первого снега, ноги. Первый шаг сложнее всего. Мышцы ноют, просят остановиться, свернуться где-нибудь и просто уснуть. Тогда ведь не останется боли, страданий, ничего из того, что он так сильно ненавидел. Но мужчина только стискивает зубы и, шатаясь, бредет вперед, придерживает свое качающееся тело вертикально опираясь о стену, оставляя и на ней красный след упрямства.

Зачем он это делал? Если он не нужен тем людям, есть ли смысл жить дальше? Не должна ли просто сдохнуть собака, которую вышвырнули на улицу ее хозяева? Что-то горячее течет по лицу, но это уже не кровь. Неужели Дэрил плачет? Он шмыгает, утирая лицо рукавом, размазывая кровь и грязь по коже.

Камушек глухо ударяется о стену, привлекая внимание. И Диксон шумно вдыхает ледяной воздух, обжигающий легкие. Они идут, они убьют его, если Дэрил сейчас не убежит. И он несется по улочкам, спотыкаясь, падая на четвереньки, отбивая ладони и колени. Но те преследуют, ни на секунду не отставая. И Диксон резко застывает. А был ли смысл бежать? Сможет ли он выжить и есть ли смысл? Никакого.

Дэрил медленно разворачивается навстречу собственной смерти. По снегу, затирая его шаги, бредут полуразложившиеся трупы. Грязные тряпки рваной одежды прилипли к их коже, но те как будто и не замечают этого. Гнилые зубы раскрываются в желании отведать вкусной живой плоти, пальцы тянутся вперед, надеясь урвать кусочек как можно быстрее. Ни звука не срывается с губ Диксона. Он просто позволяет повалить себя на холодный асфальт, затылок тут же примерзает к неровной поверхности. Зубы впиваются в плоть, отрывая длинные куски, и сухие пальцы забираются в образовавшуюся рану, вытягивая ленты кишок.

Вспомнит ли кто о нем? На щеку падает пухлая снежинка, быстро тающая на коже, стекающая по ней чистой слезой…

По телу проходит мелкая, болезненная дрожь. Оно как будто превратилось в кусок льда, зуб не попадает на зуб. Но хуже страх, сковывающий мозг, заставляющий больно кусать губы, глотать собственную кровь. Он все еще ощущает на себе сухие прикосновения, зубы, отрывающие плоть, пальцы, шурующие у него в кишках. Горло сжимается, и если бы у Диксона было чем стошнить, он точно это сделал бы. Щеки мокрые, то ли от холодного пота, то ли действительно от слез. И как бы это ни было стыдно, он ничего не может сделать.

Что-то горячее прижимается со спины, заставляя сжаться еще сильнее. Кожу болезненно царапает, она словно прилипает к ткани, отдирается кусками от тела, оголяя мышцы. Сквозь губы прорывается панический стон, он дергается, пытаясь избавиться от прикосновения, спасти собственное тело. Нельзя умирать, не сейчас, когда он наконец-то выбрался из чертовой Игры.

— Да успокойся ты! — голос прорывается через замутненное сознание.

Дэрила встряхивают, словно куклу, голова мотается, как прикрученная на шарнир. И ощущения, словно в шею сейчас вопьются чужие зубы, становится только сильнее. Однако ничего не происходит. Наоборот, его прижимают к теплому телу, заставляя вжаться лицом в грудь. В нос забивается легкий запах пота и яблок. Дэрила покачивают, словно ребенка, бережно, осторожно, вперед, назад, четко, успокаивающе.

— Ты просто ледяной…

Ровный голос немного успокаивает, пробивается через неожиданно яркий кошмар, вытаскивая обратно. Медленно дыхание выравнивается, сердце перестает заходиться в безумном ритме, но все равно холодно.

Рик плотно закутывает его в одеяло, прижимает к себе, передавая тепло. Дэрил дрожаще выдыхает, сжимает пальцами тонкую рубашку, так глупо цепляясь за нее. Спину слегка поглаживает ладонь, успокаивая, и Дэрил поддается этому чувству, прикрывая болящие, слезящиеся глаза. Под щекой ровно бьется чужое сердце, справляясь с паникой лучше, чем любые прикосновения и слова.

— Все хорошо… — шепчет Граймс ему в макушку.

Ни черта не хорошо. Похоже, у Дэрила окончательно мозги спеклись, раз он успокаивается от чужого прикосновения. Но в объятиях Рика так спокойно. Черт, Диксон, бери себя в руки. Ты же не хочешь… Плевать, на все плевать. Граймс осторожно поглаживает его шею, пуская мурашки по позвоночнику, разгоняя холод.

— Вот так. Ну и напугал же ты меня, — мягко говорит Рик, поглаживая его. — Я думал, что ты уже умирать собрался. Нужно бы позвать Кэрол.

Однако Граймс не торопится уйти. Он все так же поглаживает Дэрила, нежно, как будто даже любяще.

— А тебе становится лучше…

Дэрил хмурится. И где же ему становится лучше? Тело все так же болит, он не может двигаться. Но Граймс проводит пальцами по его кулаку, заставляя обратить на это внимание. А ведь Диксон действительно сжал рубашку Рика, сам, пускай не так уж и сильно, однако это произошло. Его маленькая личная победа. Тело наконец-то начало реагировать.

— Уже очень скоро ты совсем оправишься.