Игра в судьбу

По нам бьют не только танки и пушки БМП, но и выскакивающие из "камазов" толпы боевиков. Грузовики предназначены для перевозки песка, гравия и прочей "сыпучки". Высокие стальные борта хорошо защищают "гостей" от пуль и осколков. Вместо заднего, открывающегося створа,

кузов перетянут тряпкой. Пыль не задувает во время езды, да и высаживаться быстрей и удобней.

Пехота исламистов подошла к дальней траншее, за 100 метров до вала. 3 метра шириной и 2 глубиной, ров проходит почти полукругом, прерываясь только на дороге, где пролетел шахидмобиль. Взрыв фугаса, и дорога с танком разлетаются по сторонам. У края глубокой канавы встают БМП. Самоходки уничтожают пулемётные гнёзда и сносят верх бруствера.

Сброшенная с квадрокоптера мини-бомба попадает в миномётный расчёт. Светлая память ребятам…

Загнав по флангам в ров два БМП, предварительно разрывая склоны, исламисты создают из бронемашин два моста. Остальная техника и пехота форсируют ров прямо по ним.

Закончились гранаты к подствольнику, обожжена ладонь о его раскалённый ствол. Неужели и мне, как Жене, пересадят кожу с ноги, и придётся брить руку?

Стреляя в пехоту по навесной траектории, я редко выглядывал из-за бруствера. Теперь пришлось отсоединить гранатомёт, и лезть к ребятам.

Драпать по открытой местности под пулемётно-автоматным огнём бессмысленно. Сдаваться в плен – тем более.

Чтобы выжить, иногда надо ложиться в землю. Окапываться, и бить, бить, покупая свою жизнь чужими смертями.

У ваххабитов осталась одна БМП. 4, 3, и наконец – две крупнокалиберные тачанки "ландкрузер-100". Короткие и точные очереди бармалеев, выкашивают нас не меньше, чем мы духов, перебегающих и ползущих в чистом поле, с растяжками из гранат и фугасов.

Впервые в Сирии я вижу, как лежащий боец меняет рожок, не увеличивая габаритный профиль. Обычно, все встают на колено, переворачиваются набок или задирают задницу, а эти – вжавшись в траву одним боком и чуть приподняв другой, вытаскивают магазин из разгрузки, вставляют,

открывая прицельный огонь короткими очередями уже через три секунды.

Когда половина наступающих прицельно стреляет, остальные бегут к брустверу. Падают, прячась за кочки, вжимаясь в ямы и колеи, и бьют короткими, прицельными очередями. Интервал между бегом и стрельбой – пять секунд. Безусловно, с нами общаются серьёзные профи.

Мы за бруствером, но заградительный огонь бармалеев такой силы, что высунуться и сделать выстрел из РПГ – задача не из простых. Гранатомётчик порывается, но не может подняться и прицелиться. Предлагаю свои услуги.

– Ты ещё и РПГешник? – удивляется Дуред.

– Я – нет, но российская и израильская армии упорно пытались внушить мне обратное. Или ты про Варкрафт и онлайн-РПГ?

Судя по звуку выстрелов, машина пехоты слева на 30 градусов. Высовываюсь, когда огонь чуть спадает, и бью в БМП, вроде подбил.

– Русские – хорошие воины! – кричит в моё ухо сириец.

– Да нет, просто христиане – самые страшные люди в мире. Наш Бог прощает нам всё! И тут я выключился.

Жизнь после смерти.

Очнулся от ночного холода, жажды и боли во всём теле. Засыпавшие меня с головой, обломки пустотелых кирпичей, пощадили бронежилет, каску, наколенники и налокотники. Кажется, сохранили и меня самого.

Кое-как выползаю из-под того, что раньше называлось стеной, ложусь на спину и долго не могу надышаться. Грудь обжигает лёгким ночным морозцем и кислородом. Тишина снаружи и гул в голове разрывают мозг. Чёрная бездна неба и звёзды долго вглядываются в меня, пока не находят какие-то обрывки сознания, и на ощупь соединяют их во что-то вменяемое.

Из-за ноющей боли во всём теле, не понимаю, есть ли переломы и ранения.

Сколько прошло времени, пока лежал в груде кирпичного боя – не ясно.

Ноги и руки двигаются. Рискнул сесть, похоже, перелом позвоночника – не моя тема. Ползу на четвереньках к танку, башня сорвана, но он не сгорел, а значит, там должна быть вода.

Пятилитровая фляга оказывается такой же холодной, как эта январская ночь. Или уже февральская? Сознание добирается до мочевого пузыря и включает его, он кричит о пощаде. Исполняю его требования прямо у разрытых взрывом гусеничных катков, не вставая с колен.

Сразу становится лучше, вновь тянусь за водой. Никаких звуков на ферме нет или это у меня нет слуха? Стучу канистрой о гусеницу. Слух есть, но какой-то странный. Любые шорохи и стоны, звенящая тишина дала бы расслышать. Впрочем, меня вырубает, сплю до полудня.

Если смотреть с высоты птичьего полёта, вал похож не на бублик, а на букву "С". С западной стороны, на случай отступления, оставлена узкая дорога. Именно здесь я нахожу большую воронку и остатки шахидмобиля. Взрыв разнёс здания внутри вала. Защищавшие нас стены превратились в осколочную гранату.

Лежащие в одном месте трупы ребят, подсказали, что раненных и контуженных доставали из-под обломков, стаскивали сюда и добивали. Трупы джихадистов разбросаны внутри вала и за его пределами, поверх осколков.