Игра в кубики

– Мы отошли от вашего вопроса, – Пострельцев посмотрел Полине в лицо, и та немного смутилась под тяжелым, словно придавившим ее взглядом. – Так вот. Детей своих я не баловал, это вам кто угодно подтвердит. Валёк с четырнадцати лет работает… работал, – поправился он, – то машины мыл, то рекламные проспекты раздавал, потом в автосервис устроился – не ко мне в магазин, например, а в совершенно постороннее место. Поступил на юридический и параллельно – на экономический, оба факультета закончил, два диплома получил. Пригласили в мэрию, там и работал. И все это – без моей протекции, уж можете поверить. А Дарья… она чуть позже работать начала, все-таки девчонка. Официанткой бегала, пока учиться не поступила. Я-то думал, что в торговый пойдет, а она – в педагогический. Детей любила… И вот остались мы теперь с Диной… это супруга моя, – объяснил он вскинувшей голову от блокнота Полине. – Она в больнице сейчас, я ей даже не сказал еще про Валька… и врачам запретил, она в очень тяжелом состоянии после Дашиной гибели… сердце, понимаете? Не знаю, как теперь сказать…

Пострельцев обхватил руками голову и умолк.

– Иван Михайлович, я понимаю ваши чувства. И постараюсь сделать все, чтобы найти того, кто это сделал. Вы мне только немного помогите, – попросила Полина, решившая не ждать результатов поисков в архивах. – Давайте заглянем в ваше прошлое, согласны? Мне кажется, что…

– Вам кажется, что если меня не шлепнули тогда, то непременно постараются сейчас? – криво усмехнулся Пострельцев. – Поверьте – все, кто этого хотел, давно мертвы. И уж они точно не стали бы связываться с детьми и братом-алкоголиком. Я бы не сидел тут сейчас, это я вам точно говорю, со всей ответственностью.

– А завод… какое отношение имеет бокс к акциям?

Пострельцев странно посмотрел на нее:

– А не догадываетесь?

– Приблизительно. Но хотелось бы наверняка.

И тут Пострельцев вскипел, чего Полина никак от него не ожидала:

– Наверняка?! Что – наверняка?! За что мои дети погибли, а?! За что?! Их тогда и в помине не было! Прошлое мое ни при чем здесь, ясно?! Ищите маньяка, или я сам найду этого ублюдка и кишки его у вашей прокуратуры на деревьях развешу вместо иллюминации к Первому мая, ясно?! Убирайтесь!

Спорить Полина не стала:

– Дорогу я найду сама. В следующий раз вызову повесткой.

Вслед ей понеслась отборная брань.

«Хорошо еще, что ничем тяжелым не швырнул, – механически подумала Полина, выйдя из квартиры и нажав кнопку вызова лифта. – Но вообще занятный тип. Явно есть что скрывать, вот он и бесится. Придется в архив ехать после морга. Опять домой только к ночи попаду, Лёва злиться будет».

Журналист

– Нет, Николай Николаевич, я домой не поеду пока, – Борис курил в приоткрытое окно, положив включенный на громкую связь телефон на подоконник.

Из динамика лился раздраженный голос главного редактора, требовавшего немедленного возвращения Бориса. Но вернуться означало признать, что задание он провалил, а этого Нифонтов позволить себе никак не мог. Его самолюбие и так было уязвлено, а уж вернуться ни с чем он даже помыслить не мог.

– Давайте сделаем так. Ведь просто статья – это ничто, пшик. А тут работы на хорошее расследование.

– Ты не специалист по криминалу, сам ведь говорил! – взвился главный.

– Погодите, Николай Николаевич, – аккуратно перебил Борис, – не надо кричать. Дело же не в специализации. Мне тут пришла в голову одна мысль, и сегодня я ее непременно проверю. И уверяю вас – расследование будет бомба.

– Ох, Борька… опять ты вкручиваешь что-то, – тон главреда стал чуть мягче, и Борис почувствовал, что выигрывает.

– Да вы мне только чуть больше времени дайте, а уж я тут развернусь! – пообещал он, лихорадочно думая, куда теперь бежать, к кому обращаться и что делать.

– Ну, хорошо, командировку твою я продлю. Но смотри, Нифонтов…

– Я понял, не подведу.

Сбросив звонок, Борис ударил кулаком по подоконнику и зажмурился. Теперь придется выкручиваться. Ну, зачем было так упираться, можно ведь было признать, что интервью сорвалось, статьи не будет – и ехать домой, в чистую квартиру, на любимую кровать. Ну, отделался бы штрафом, как у них принято, и все. Но нет! Борис Нифонтов не знает неудач! Борис Нифонтов всегда на коне!

– Идиот… – процедил он сквозь зубы. – Чертов понтовый идиот! Ну, вот и крутись теперь, как хочешь.

После завтрака Борис решил прогуляться, хотя погода вовсе не располагала к таким подвигам – моросил мелкий дождь, небо затянули серые тучи, и ни единого намека на то, что хотя бы к вечеру ситуация изменится, не было. Но Нифонтов натянул кашемировый свитер, темные джинсы и черные массивные кроссовки, обмотал шею шарфом и, прихватив из стойки у вешалки большой гостиничный зонт, направился к выходу.

Будучи человеком довольно предприимчивым, он успел свести знакомство с секретарем прокурора Алисой и теперь надеялся, что не устоявшая перед его обаянием и напором девушка, в свой обеденный перерыв согласившаяся выпить с ним кофе, расскажет ему хоть что-то о ходе расследования.