Игра в косынку. Практикум

— Тьфу, — поморщилась я и принялась за косынку.

«Головы не болят, — бормотала я себе под нос для упрощения процесса думанья, — и синяк Анечкин под глазом прошел, и губа моя затянулась. И вообще — ничего не болит. То есть, нет, болит, конечно, но то, что болело до драки. А все ее последствия аннулируем. И последствия падения «Дождливого Питера». Ага. А на работе понимают, что нас пора отпустить на пару дней. Но ни в коем случае ни у кого не возникает мысли о нашем увольнении, ни за что… Черт, как мелко… Пару дней… У меня в руках мощь всего мира, а я говорю: пару дней… — пальцы мои задрожали от сознания собственного величия, — на неделю пусть отпустят!!! Гады… — на глаза навернулись предательские слезы, стало очень, очень страшно, я закусила больную губу и заныла, — только пусть не увольняют…»

— Что ноешь? — Анечка шваркнула передо мной чашку и подкатила поближе второй стул, — от страха помираешь?

— Ага, — завыла я.

— Молодец, значит еще попроси чтобы никаких страхов, а то я тоже сейчас помру.

— Ты-то что, — презрительно спросила я, и Анечка, я думаю, уже заготовила достойный ответ, но в этот момент пасьянс сошелся со счетом 13243 очка и одновременно раздался звонок анечкиного мобильника и моего телефона. Я подхватила трубку, не вставая с кресла, а Анечка погнала на поиски своей сумки.

— Але, — бодро начала я.

— Марго? — поинтересовался из трубки мой начальник.

— Я, — гордо ответила я, ощупывая языком вроде бы как притихшую губу.

— А почему не на работе? — строго спросили меня с того конца провода.

— Не поверишь, — принялась я нескладно врать, — упала с утра в ванной… — тут меня прервал веселый и беззаботный начальственный смех:

— Ну ты даешь, — всхлипывало руководство, — умора… упала, говоришь, с утра? Начало отпуска что ли отмечала?

— Э-э-э… — продемонстрировала я свою глубокую осведомленность.

— Ладно, — начальство еще немного погоготало, а потом развздыхалось и затихло, — гуляй свою положенную неделю.

— Хорошо, — я с треском отлепила от физиономии Анечкин пластырь и швырнула его куда-то себе за спину, — уж погуляю так погуляю.

— Вот и молодец. Я тебе еще позвоню.

— Вот и молодец, — я попыталась изучить свое отражение в мониторе: крови, вроде бы, полно, а губа, вроде бы, целая, — пока.

— Пока, — тепло ответило начальство и положило трубку.

Некоторое время я смотрела на телефон с выражением величайшего недоверия.

— Кончай пялиться, — заявила Анечка, — прикинь, ты, как всегда, перестаралась.

— В смысле? — я зашарила по компьютерному столу в поисках телефона кадрового отдела нашей конторы.

— В смысле: меня на неделю отпустили, — ликовала Анечка, — нашли какую-то незакрытую неделю от отпуска и отпустили. Прям, и не знаю, как тебя благодарить.

— Поцелуй меня еще, — процедила я, набирая телефон кадровиков.

— О, господи, — возмутилась Анечка, — не приближайся ко мне.

— Очень надо, — начала я и тут закурлыкала, — Надюш… Ой, привет… А что там с моим отпуском? Неделя? Ой? И что, прям без заявления? И заявление, говоришь, есть? Ой! Да нет, решила подстраховаться… Ну спасибо… Хи-хи-хи… Хи-хи-хи… Прям уморила… Ну пока… Целую, ага.

Я положила трубку и снова принялась сверлить взглядом телефон. Состояние было спорное. С одной стороны, отпуск — вещь чудесная. С другой стороны — с чего бы это? А с третьей…

— Марго, — ткнула меня в плечо Анечка, — ты понимаешь, что происходит?

— Честно говоря, — неуверенно проговорила я, — все это больше похоже на какой-то сон.

— А я говорю, — зазвенела Анечка, — над отдупляться, пока не проснулись!!!

— С чего начнем?

— Водки, травы и денег! — выпалила Анечка и осеклась.

— Ты хотела сказать, — заржала я, — коньяка, шишек и платиновую визу?

— Только наличные, — категорически отрезала Анечка, — я не доверяю свои деньги пластику.

Я вскочила и заметалась по комнате, расшвыривая книги, поломанную мебель, старые дневники и открытки. Анечка присоединилась ко мне. Побегав по кругу и поломав руки, мы снова завалились обратно в кресла. Потом я медленно встала.

— Короче, — проговорила я, — коньяку, шишек… Да?

— Да! — заорала Анечка, — и бардак этот тут прибери заодно.

— Лады, — я разложила косынку, мышка прыгала в моих руках и не хотела наводиться на нужные карты. — Коньяк, шишки, деньги, говнище в одну коробку, а коробку на антресоли, — бормотала я.

— Слушай, — смущенно потрогала меня за плечо Анечка, — не могла бы я попросить у тебя новые стельки в кеды?

— Давай мыслить широко, — предложила я, — будем просить новые кеды, а?

— Ни-фи-га, — покачала головой Анечка, — старые мне вполне подходят, нужны новые стельки.

— Не вопрос, — пожала я плечами, — новые стельки, денег, и удлиняем мой палантин на полметра.

— Это на хрен? — опешила Анечка.

— А почему бы и нет? — ухмыльнулась я, не отрываясь от косынки.

— И сигареты, — добавила Анечка, покопавшись в своей сумке.

— И сигареты, — кивнула я, — Лады, 13450 очков.