Игра шутов

Они прочесали все окрестности. Добравшись до Парижа, остановились у «Сосновой шишки» и принудили десять первых встречных отведать из их рук свинины с горчицей. Де Женстана из «Сосновой шишки» вынесли привязанным к стремянке. Остальным больше повезло, но они потеряли Тади Боя, которого забрал лорд д'Обиньи, чтобы наскоро показать ему город. После того как оллав осмотрел Сен-Дени, Нотр-Дам и еще недостроенный Лувр, его затребовал Стюарт, чтобы похвастаться своим новым знакомством в «Баране». Но не успели Тади Боя довести до должной кондиции и заставить петь, как его милость вернулся, забрал ирландца и повел его в Турнель смотреть прыгунов. Стюарт надулся. Он мог еще снести придворных шалопаев и то, что Тади Бой по полдня проводил в Ане. Но покровительство лорда д'Обиньи доводило его до бешенства.

А в последний день пребывания в Сен-Жермене Тади Бой сам напросился, чтобы Стюарт повел его на прогулку в зверинец. Лаймонд, вербуя нового приверженца, действовал точно, как хирург.

Вместе с Тади в зверинец пошли Пайдар Доули и О'Лайам-Роу, который таскался за оллавом везде, уклоняясь лишь от встречи с королевской особой, и который в домашней, непринужденной обстановке с фанатичным блеском развивал по-гэльски новую, подходящую к случаю философию.

День выдался теплый и сырой; над долиной поднимался туман, капельки влаги сверкали на паутине; под ногами скрипел гравий и шуршали палые, пузырящиеся листья. Крахмальный воротничок Стюарта мокрой тряпкой свисал на кирасу; лучник шел впереди, а ирландцы следовали за ним через замковый парк к Порт-о-Пек. Псарни в Парк-де-Лож стояли пустые: знаменитая свора черно-белых гончих уже была отправлена на юг. Не осталось и ловчих птиц.

Слоны, однако, еще не тронулись в путь. Абернаси, которого Стюарт лично предупредил заранее, в тюрбане и шелках встретил их у запертых ворот, поприветствовал на ломаном английском и отвесил легкий поклон. Ни единой искорки интереса к О'Лайам-Роу или же к его оллаву не промелькнуло в матово блестящих глазах. Слова смотрителя были вежливыми, не больше. По указке Стюарта он открыл ворота и провел гостей внутрь.

Здание было новое, трехэтажное, расположенное четырехугольником вокруг внутреннего двора. На первом этаже стояли клетки — каждая делилась на два отсека железной дверью, которую поднимали и опускали сверху, на цепях. Наверху находились кладовые, различные службы и жилые комнаты, а весь двор огибала галерея. С этой-то галереи ирландцам и показали площадку, где зверей дрессируют и заставляют сражаться, а еще желоба, по одному на каждую клетку, через которые спускали мясо львам, тиграм и гепардам.

Робин Стюарт все это уже видел не далее, как этим утром. Пока О'Лайам-Роу, с волосами медового цвета и тягучими гласными, забирался все глубже и глубже в дебри зоологии, Робин Стюарт нетерпеливо ждал у двери, болтая с грумом. В силу привычки он выяснил, сколько местный мясник берет за барашка и хватает ли на прожитье месячного жалованья, какое получает смотритель зверинца. Он спросил также, одобряет ли жена грума его профессию и не случалось ли такого, чтобы звери покусали его или поцарапали.

Служитель с большой неохотой начал было расшнуровывать рубашку, но тут вмешался О'Лайам-Роу. Как раз под ними находилась пустая клетка, которую принц желал осмотреть. Грум улизнул, вздохнув с облегчением, а Стюарт повел О'Лайам-Роу вниз; Тади Бой же остался посмотреть, как Абернаси будет разматывать цепи.

Никто так и не узнал, почему заело подъемник. Стюарт с О'Лайам-Роу зашли в задний, глухой отсек клетки, и Абернаси опустил дверь. А поднять ее обратно не могли довольно долго. Сбежались все, кто мог; принесли ломы и ваги и, подбадривая друг друга веселыми криками, принялись крушить упрямую дверь, за которой томились два несчастных пленника. Тади Бой и Абернаси сверху наблюдали за всей этой суетой.

— Ну что ж, — сказал в конце концов Арчи, сдвигая тюрбан на сторону, чтобы почесать свою лысую голову. — Какое-то время они еще провозятся. Пройдемте-ка внутрь — там удобнее. Слышал я, что вы теперь весело проводите время — играете перед самим королем. — И, решительно закрывая дверь в свое святилище, он доверительно подмигнул оллаву.

Темное лицо Лаймонда повеселело.

— Меня, как дрозда, откармливают хлебным мякишем и винными ягодами. — Он ловко придвинул к себе табуретку, сел и добавил: — Слыхал я, что ты отправляешься в Блуа с гепардами и с маленьким зверинцем Марии. Кто еще едет с тобой?

— Два парня, которым можно доверять. Потом, когда двор прибудет, понадобятся еще дрессировщики. На них можно положиться: это — великое братство. Я с ними со всеми знаком. Будет и Тош. Вы помните Тоша?

Лаймонд покачал черноволосой головой. Комната, в которой они с Абернаси разговаривали, представляла собой кладовку. Слева находился сливной желоб, а справа, совсем рядом с Лаймондом, высокий шкаф и откидная доска, уставленная чашками, мисками, ступками, кувшинами и весами. Протянув руку, Лаймонд взял каменный кувшин, открыл его и осторожно понюхал.