Игра разума. Как Клод Шеннон изобрел информационный век

В каком-то смысле на взгляд такого человека мир выглядит явно неравноценным. «Очень маленький процент населения вырабатывает большую часть важных идей, – начал Шеннон, показав в сторону графика распределения интеллекта. – Есть люди, которым выстрелишь одну идею, а они в итоге выдадут лишь половину. Есть другие, которые вырабатывают две идеи взамен одной полученной. Это люди, стоящие вне колена кривой». Он тут же быстро добавил, что не причисляет себя к аристократам интеллекта – он говорит лишь об избранном круге Ньютонов и Эйнштейнов. Находясь в аудитории, где собрались самые талантливые молодые ученые Америки, он, конечно же, не мог не коснуться предпосылок появления гения. Мы можем предположить, что он и дальше продолжал скромничать. Но в любом случае, даже если эти предварительные условия – наличие таланта и получение необходимого обучения – соблюдены, будет не хватать третьего компонента, без которого мир получит изрядную долю компетентных инженеров, но не обретет ни одного истинного новатора.

В этом месте Шеннон, вполне естественно, говорил довольно расплывчато. Это свойство «мотивации… некое желание найти ответ, желание выяснить, как устроена та или иная вещь». Для Шеннона это было необходимым условием: «Если у вас этого нет, вы можете быть самым обученным и умным человеком в мире, но у вас не будет вопросов, и вы не станете искать на них ответы». И в то же время сам он был не способен определить источник этого желания. Как он сам сформулировал: «Вероятно, это вопрос характера, может быть, вопрос раннего обучения и раннего детского опыта». И наконец, не в силах дать четкого определения этому феномену, он ограничился чувством любопытства. «Глубже об этом я не задумывался».

И все же великие идеи возникают не из чистого любопытства, а скорее из неудовлетворенности – не депрессивной (которую он тоже испытывал в свое время), а скорее «созидательной, конструктивной неудовлетворенности», напоминающей «легкое раздражение, когда вещи выглядят не совсем правильно». Это был, по крайней мере, удивительно несентиментальный портрет гения: гений – это просто тот, кто раздражен продуктивно.

И наконец, гений должен наслаждаться процессом поиска решения проблемы. Возможно, Шеннону казалось, что, несмотря на то, что его окружали люди равного с ним уровня интеллекта, не каждый испытывал одинаковую радость в момент приложения своего ума. Что касается его самого, то он говорил: «Я испытываю громадное наслаждение, когда у меня получается доказать математическую теорему. Если я бился над этим неделю или больше и наконец получил решение, я испытываю дикий восторг. И для меня большой стимул, когда я вижу, как можно умно решить ту или иную инженерную проблему, разработать умный проект микросхемы, с которой будет задействовано очень маленькое количество оборудования и достигнут гораздо больший результат». Другими словами, Шеннон говорил об «удовольствии видеть конечный результат».

Шеннону казалось, что, несмотря на то, что его окружали люди равного с ним уровня интеллекта, не каждый испытывал одинаковую радость в момент приложения своего ума.

Предположим, что человек наделен нужной долей таланта, образованности, любопытства, творческого зуда и умения наслаждаться процессом творчества. Как такой человек будет решать реальную математическую или инженерную задачу? Здесь Шеннон был более конкретен. Он предложил шесть стратегий, и та легкость, с которой он ознакомил свою аудиторию с ними – рисуя на доске для наглядности буквы «П» как проблемы и «Р» как их решения, – говорит о том, что все это было подробно обдумано им ранее.

Вы можете, сказал он, начать с упрощения: «Почти каждая проблема, с которой вы сталкиваетесь, скрыта за массой самой разной посторонней информации. И если вам удастся разложить эту проблему на основные вопросы, вы сможете более четко увидеть то, что вам нужно сделать». Конечно, упрощение – это отдельное искусство: оно требует особого умения вычленить все ненужное, за исключением того, что представляет реальный интерес. Здесь нужно чутье, чтобы разграничить случайное и суть, достойную схоластического философа. Так, к примеру, с позиции теории информации Шеннона различие между радио и геном просто случайное, а различие между произвольно подброшенной монетой и монетой, подброшенной определенным образом, имеет существенное значение.