Игра престолов. Битва королей

Это была не палка, а настоящий деревянный меч с рукояткой, гардой и клинком.

Арья подобрала меч и, нервно вцепившись обеими руками, выставила его перед собой. Меч показался ей много тяжелее Иглы. Лысый пристукнул зубами.

– Так не пойдет, мальчик. Это не длинный меч, который нужно держать двумя руками. Возьми одной рукой.

– Он слишком тяжелый, – сказала Арья.

– Он достаточно тяжел, чтобы тело твое окрепло. К тому же он хорошо отцентрован. Полый внутри, он залит свинцом. Попробуй взять его одной рукой.

Арья сняла правую с рукояти и вытерла вспотевшую ладошку о штаны. Она держала меч в левой руке. Казалось, он одобрял.

– В левой держать хорошо. Все наоборот. Твоим врагам будет неловко. Но ты стоишь неправильно. Поверни тело боком, да, вот так. А знаешь, если посмотреть на тебя сбоку, ты кажешься просто копьем. Это тоже хорошо, попасть труднее. А теперь хватка. Позволь я посмотрю. – Он подошел ближе и уставился на ее руку, потом раздвинул пальцы, перекладывая их. – Вот так. Хватка должна быть ловкой и легкой.

– А если я выроню его? – спросила Арья.

– Сталь должна сделаться частью твоей руки, – сказал ей лысый. – Неужели ты можешь уронить часть руки? Нет, Сирио Форель девять лет был первым мечом морского владыки Браавоса, и он знает такие вещи. Слушай его, мальчик.

Мальчиком он назвал ее уже в третий раз.

– Я девочка, – возразила Арья.

– Мальчик или девочка – не важно, – отвечал Сирио Форель. – Ты фехтовальщик – и это главное. – Он пристукнул зубами. – Вот так и держи. В твоих руках не боевой топор, ты держишь…

– …Иглу, – докончила за него Арья свирепым голосом.

– Именно так. А теперь мы начнем танец. Помни, дитя, мы учимся не железной пляске Вестероса, пляске рыцаря, рубящего и молотящего. Нет. Это будет танец Браавоса, танец воды, быстрый и внезапный. Все люди созданы из воды, ты это знаешь? Так что, когда ты пронзаешь их, вода вытекает и они умирают. – Он шагнул назад, занося свой собственный деревянный клинок. – А теперь постарайся ударить меня.

Арья попыталась нанести ему удар. И пыталась сделать это четыре часа, пока каждая мышца в ее теле не заболела. А Сирио Форель пристукивал зубами и говорил ей, что делать.

На следующий день началась уже настоящая работа.

Дейенерис

– Дотракийское море, – сказал сир Джорах Мормонт, осаживая рядом с ней коня на верхушке гребня.

У их ног открывался необъятный простор, уходивший к далекому горизонту и исчезавший за ним.

Действительно море, подумала Дени. Здесь не было ни домов, ни гор, ни деревьев, ни городов, ни дорог… лишь бесконечные травы, высокие, в рост человека, колыхавшиеся волнами под ветром.

– Здесь столько зелени, – сказала она.

– Это сейчас, – согласился сир Джорах. – Но видели бы вы эти края, когда степь цветет и темно-красные цветы морем крови заливают ее от горизонта до горизонта. Но настает сухая пора, и мир этот обретает цвет старой бронзы. А это всего лишь хранна, дитя. Здесь существуют сотни разновидностей трав: со стеблями желтыми, как лимон, и темными, как индиго, синие травы, оранжевые травы, травы переливающиеся. Говорят, что в краю теней за Асшаем растут океаны призрак-травы; стебли ее бледны, как молочное стекло, и поднимаются выше головы сидящего на коне всадника. Трава эта убивает все остальные и в темноте светится отблеском пламени, сжигающего погибшие души. Дотракийцы утверждают, что однажды призрак-трава покроет весь мир, и тогда вся жизнь закончится.

Мысль эта заставила Дени поежиться.

– Я не хочу говорить об этом сейчас, – сказала она. – Здесь так прекрасно, что я не желаю думать о смерти.

– Как вам угодно, кхалиси, – отвечал сир Джорах с почтением.

Она услыхала звук голосов и повернулась навстречу им. Они с Мормонтом обогнали отряд, который только сейчас поднялся следом за ними на гребень. Служанка Ирри и молодые лучники ее кхаса скакали с непринужденностью кентавров, но Визерис все еще боролся с короткими стременами и плоским седлом. В степи брат казался жалким. Ему и не нужно было находиться здесь. Магистр Иллирио предлагал ему подождать в Пентосе, предлагал свой гостеприимный дом, но Визерис не согласился. Он решил оставаться с Дрого, пока долг не будет уплачен, пока тот не поможет ему получить обещанную корону.

– Ну а если он попытается надуть меня, то пусть остережется – узнает тогда, что значит будить дракона, – бахвалился Визерис, положив руку на чужой меч. Иллирио, поморгав, пожелал ему удачи.

Дени поняла, что она не желает сейчас слушать жалобы своего брата. День был слишком великолепен для этого. В просторной голубизне высоко над ними кружил охотничий сокол. Море травы колыхалось под вздохами ветра, теплый воздух гладил ее лицо, и Дени чувствовала покой. Не хватало еще, чтобы Визерис испортил ей настроение.

– Подождите здесь, – сказала Дени сиру Джораху. – Пусть все они тоже остановятся. Скажите, что я приказываю.