Игра престолов. Битва королей

– Об истории того же рода, в которую притом будет легче поверить. Лорд Станнис многие годы своего супружества провел вдалеке от жены. Не то чтобы я упрекал его за это – я поступал бы так же, будь я женат на леди Селисе. Но если мы скажем, что дочь у него незаконная, а Станнис рогоносец… простой народ всегда склонен верить худшему о своих лордах, особенно таких суровых, мрачных и щепетильных, как Станнис Баратеон.

– Его никогда особенно не любили, это правда. – Серсея подумала немного. – Хорошо, мы отплатим ему его же монетой. Кого бы только дать леди Селисе в любовники? У нее, кажется, двое братьев – а ее дядя все это время был с ней на Драконьем Камне…

– Да, сир Акселл Флорент – ее кастелян. – Мизинец, как ни противен был Тириону его план, придумал неплохо. Станнис никогда не был влюблен в свою жену, но он ощетинивается как еж всякий раз, когда дело касается его чести, и недоверчив по природе. Если удастся посеять раздор между ним и его сторонниками, это будет большая помощь. – Я слышал, у девочки флорентовские уши.

– Один торговец из Лисса сказал мне, – с небрежным жестом произнес Мизинец, – что лорд Станнис, должно быть, очень любит свою дочь, поскольку уставил весь свой замок ее изваяниями. «Милорд, – пришлось ответить мне, – это горгульи». Сир Акселл мог бы подойти в отцы Ширен, но я знаю по опыту: чем нелепее и безобразнее выдумка, тем охотнее ее повторяют. У Станниса есть необычайно уродливый дурак, полоумный и с татуировкой на лице.

Великий мейстер ахнул, пораженный:

– Но ведь не станете же вы утверждать, что леди Селиса легла в постель с дураком?

– Только дурак и мог лечь в постель с Селисой Флорент. А ей он, вероятно, напоминал о Станнисе. Всякая хорошая ложь должна содержать в себе крупицу правды, чтобы слушатель мог передохнуть. Дело обстоит так, что дурак этот всей душой предан девочке и сопровождает ее повсюду. Они даже похожи немного – у Ширен такое же застывшее пестрое лицо.

– Но ведь это от серой хвори, которую бедняжка перенесла в младенчестве, – растерялся Пицель.

– Мне мое объяснение больше нравится, – сказал Мизинец, – и народу оно тоже придется по душе. В народе верят, что, если беременная женщина съест кролика, ребенок у нее родится с длинными ушами.

Серсея одарила Мизинца улыбкой, которую обычно приберегала для Джейме.

– Какой же вы злой, лорд Петир.

– Благодарю, ваше величество.

– И заядлый лжец к тому же, – далеко не столь ласково вставил Тирион. «Этот опаснее, чем я думал», – сказал он себе.

Зеленовато-серые глаза Мизинца встретились с разномастным взглядом карлика без малейшего смущения.

– У каждого из нас свой талант, милорд.

Королева была слишком захвачена желанием отомстить, чтобы заметить этот обмен любезностями.

– Обманут полоумным дураком! Станниса осмеют в каждом кабаке по эту сторону Узкого моря.

– Но это не должно исходить от нас, – сказал Тирион, – иначе всем станет ясно, что мы это сочинили, желая обелить себя.

У Мизинца и на это был готов ответ:

– Шлюхи любят посплетничать, а я как раз владею парой борделей. Варис тоже, без сомнения, сумеет посеять слухи в пивных и харчевнях.

– Где он, к слову сказать? – нахмурилась Серсея.

– Я сам желал бы это знать, ваше величество.

– Паук ткет свою тайную паутину днем и ночью, – зловеще сказал великий мейстер. – Я не доверяю ему, милорды.

– А он о вас отзывается хорошо. – Тирион слез со стула. Он-то знал, чем занят евнух, но остальным советникам знать это было не обязательно. – Прошу извинить, милорды, – меня ждут другие дела.

– Дела короля? – сразу насторожилась Серсея.

– Вам нет нужды о них беспокоиться.

– Об этом мне судить.

– Хочешь испортить мне сюрприз? Я готовлю Джоффри подарок – цепочку.

– На что ему твоя цепочка? У него их и так больше, чем нужно, и золотых, и серебряных. Если ты возомнил, что сможешь купить его любовь своими подарками…

– О, я уверен, что король и без того меня любит, как и я его. Я думаю также, что моя цепь однажды станет ему дороже всех остальных. – Тирион откланялся и вразвалку пошел к двери.

Бронн ждал у дверей зала совета, чтобы проводить его обратно в башню Десницы.

– Кузнецы ожидают твоего появления в твоей приемной, – сказал наемник, когда они шли через двор.

– Ожидают моего появления. Очень мило сказано, Бронн. Скоро ты станешь настоящим придворным – чего доброго, и колени начнешь преклонять.

– Не пошел бы ты, карлик.

– Охотно пошел бы – только к Шае. – Леди Танда весело махала Тириону с вершины лестницы. Он сделал вид, что не замечает ее, и прибавил шагу. – Позаботься, чтобы мне приготовили носилки. Я отправлюсь со двора, как только закончу с этим делом. – Двое Лунных Братьев несли караул у двери в башню. Тирион приветливо поздоровался с ними и скорчил гримасу, начиная взбираться по лестнице. От долгого подъема к опочивальне у него болели ноги.

Его двенадцатилетний оруженосец раскладывал одежду на кровати. Подрик Пейн был до того застенчив, что старался все делать исподтишка. Тирион не мог отделаться от подозрения, что отец навязал ему этого парня в насмешку.