Игра по-черному

Погодин сдержал вздох. Аленка ничуть не изменилась с тех пор. Она всегда выглядела солидно, немного величаво. И только Артем знал, какая она, по сути, шаловливая девчонка, если находится в своей среде. И прическа все та же, короткая, с непослушными прядями на лбу, и тот же внимательный умный взгляд, и этот такой до боли знакомый поворот головы. Теперь Погодин понял, что все еще любит эту женщину. Отчетливо понял, когда его сердце сжалось от тревоги.

– А здесь она с отцом, – ткнул Погодин пальцем в экран. – И опять он спиной к камере.

Сафонов внимательно посмотрел на экран и отрицательно покачал головой.

– Нет, это не Нестеров. Это американский бизнесмен, потенциальный инвестор Стив Далтон. Он приехал незадолго до прибытия Алены Дмитриевны и познакомился с ней на приеме у президента по поводу развития энергетики. Там было много местных чиновников, наши специалисты тоже были.

– Интересно, – Погодин по привычке, как он всегда делал в минуты задумчивости, потер скулу. – А ведь точно не Нестеров. Хотя похож. И мощная шея борца, и форма затылка, и стрижка, и разлет плеч, и наклон плеч одинаковый. Можно и ошибиться. А это кто?

– Вот этот в темном костюме? Это руководитель департамента нашего Министерства энергетики. Вот он разговаривает с помощником президента. А вот эта личность – министр экономики республики. Щуплый негр, но башковитый, как все говорят. Он, кстати, учился у нас в России, и поэтому наши очень серьезный расчет делают на него.

– А это кто? Вот этот, с европейской внешностью. Чей-то секретарь, судя по возрасту. На министра не тянет. Глаза у него интересные. Вот еще на одном фото. И вот на этом. Как будто оценивает кого-то взглядом.

– Это интересный кадр, – усмехнулся генерал. – В чинах небольших, но везде норовит присутствовать. Это лейтенант Французского Иностранного легиона Морис Леви. Один из последних представителей французского военного ведомства, оставшегося в республике. Считается, что он присутствует тут чисто по хозяйственной линии. Занимается подготовкой, согласованием и передачей французских баз и бывших гарнизонов местным военным и чиновникам. Согласовывает вывоз имущества французских военных с бывших баз. Поэтому много ездит по стране, и часто его видно на таких вот приемах. Ему всегда с кем-то что-то нужно обсудить.

– Для лейтенанта он что-то староват. Ему явно за тридцать, – с сомнением покачал головой Погодин. – Вы сказали, что считается, будто он тут чисто по хозяйственной линии? Мне не нравится слово «считается». Я, конечно, знаю, что получить офицерские погоны в Иностранном легионе у них непросто. Вполне может быть, что он все еще ходит в лейтенантах. У них после Октябрьской революции наши бывшие царские генералы в лейтенантах ходили. Да и вообще в легионе лейтенант – это не наш младший офицер.

– Ну, с одной стороны, ты прав. А с другой – он и не лейтенант, а капитан, как нам удалось выяснить. И, думаю, он тут, помимо хозяйственных дел, чем-то другим занимается.

– Разведка? Связь с оппозицией? – сразу же предположил Погодин.

– Вполне возможно, – согласился генерал. – Мы сгоряча сначала хотели добиться, чтобы этого Леви выслали из страны, но потом поняли, что здесь, под нашим наблюдением, пусть лучше останется именно он, а то ведь о другом присланном соглядатае мы можем и не узнать.

Нестеров увидел глаза дочери и остановился. Сколько всего сейчас было в них: и удивление, и сомнение, и тревога, и грусть, и даже немного злости. Но больше всего сейчас в глазах Алены было теплоты. Она так давно не видела отца и только теперь поняла, как ей не хватало его, общения с ним. И Дмитрий Иванович остановился. Ему было важно насладиться этим ощущением. Так Аленка на него не смотрела уже очень давно.

– Папа? Ты здесь? – голос дочери прозвучал неуверенно. И это был не вопрос, не констатация факта, а именно слабо скрываемая радость.

– Я же солдат, Аленькая, – так же тихо ответил Нестеров, подойдя к дочери и взяв ее за плечи. – Я там, куда меня посылает Родина.

– Папка, – Алена перешла на шепот и неожиданно для самой себя прижалась к сильной широкой груди отца. – Папка, я так соскучилась по тебе.

– Я тоже, Аленькая, – ответил Дмитрий Иванович, поглаживая дочь по волосам. – Ты у меня молодец, я все про тебя знаю, про твою работу. И горжусь тобой.

И все. Они не стали упрекать друг друга за то, что за эти полтора года никто из них не сделал шага навстречу, не позвонил, не написал первым. И отец не выпускал из поля зрения свою дочь, и Алена знала, случись что-то, отец сразу появится и поможет. Он сильный и умный, а она, несмотря на все ее регалии и посты, глупая взбалмошная девчонка. И они говорили о делах, о Питере, об общих знакомых. Как будто и не было этих долгих месяцев размолвки.