Игра по-черному

А вот оружие в основном французское. Или французы поставляют, или с разграбленных армейских складов, которые французы не успели вывезти отсюда. Хуже, если первое. С ворованным мы справимся, а вот если за спинами этих туземцев стоят Европа и НАТО, то будет сложнее. Справимся все равно, просто смертей будет больше. С обеих сторон. А им тут нужны мужские руки, кто-то должен восстанавливать страну, строить мирную жизнь и защищать республику. А мы будем год за годом класть на поле боя лучшую и самую работоспособную часть мужского населения».

К вечеру Нестерову удалось дозвониться до Сафонова. Генерал говорил спокойно, но своей озабоченности не скрывал:

– Что ты можешь сказать об этой группе диверсантов, Дмитрий Иванович?

– Хорошо и целенаправленно подготовлены и вооружены. Хорошо знали, как защищен военный городок. Целью однозначно было нанесение максимального урона военнослужащим республики, деморализация, демонстрация всесильности оппозиции и ее серьезных намерений.

– Но группу ты фактически уничтожил, – с сомнением сказал Сафонов. – Со своими, еще толком не обстрелянными солдатами.

– Ну, солдаты имели все же кое-какой боевой опыт, а нападавшие не учли возможность различных тактических приемов обороны, которые мы могли применить. Я думаю, что это организаторы нападения недооценили боеготовность гарнизона. Они просто не совсем хорошо подготовили группу. Лихо, храбро, эффектно, но «купились» на элементарный фланговый обход и удар в самое уязвимое место. Ситуация, честно говоря, как в учебнике. Такие вылазки всегда и во все времена предпринимали все окруженные гарнизоны крепостей. После нашей атаки они быстро потеряли инициативу и отошли в неудобном для отступления месте. Тут мы их и добили.

– Странно, что это было единственным нападением. Я ждал, что их будет несколько в различных частях страны или уж, как минимум, на юго-западе.

– Как раз это и не странно, Павел Андреевич. Есть ощущение, что это не массовая акция, а разовая демонстрация силы и намерений. Это не партизаны, не силы оппозиции, это что-то другое. Слишком они однообразно экипированы были и вооружены. Боюсь предполагать, но не французы ли за ними стоят? Я знаю, что власти грешат на Габриэла Аламо, но у того много сторонников, а нет серьезной армии. Его просто поддерживает население, и он, по вашему же признанию, никогда не тяготел к гражданской войне.

– Мог и начать тяготеть, – проворчал генерал. – Мог начать формировать армию, ему могут помогать и французы, и другие политические игроки, кто заинтересован в дестабилизации обстановки в регионе… Ладно, Дмитрий Иванович, я тебе вот что еще хотел сказать. Совершенно случайно узнал, где твоя дочь. Она сейчас в городке Видонава, неподалеку от тебя. Там строится медицинская клиника, о которой я тебе рассказывал. Если выберешься повидаться, то мой тебе совет – не мелькай там в военной форме. Даже в полувоенной. Это слишком будет бросаться в глаза, да и от иностранных репортеров потом не отобьемся. Мол, русская врач встречается с русским военным. Можно знаешь сколько фантазий накрутить об истинных намерениях России в этой стране!

Дмитрий Иванович Нестеров немного покривил душой. Не хотелось ему в глазах своего старого командира и боевого друга выглядеть в неприглядном свете. Поссорился с дочерью, не виделся и не разговаривал с ней почти полтора года. Признаваться в таком никто не любит, особенно мужчины, сильные мужчины. Некрасиво, когда сильный мужик, железный спецназовец боится встречи с собственной дочерью, потому что боится разговора с ней. Нестеров прекрасно понимал, что передал Алене свой характер – крутой и непреклонный. Понимал, что дочь уже взрослая и сама решает, как ей жить и чем заниматься. И что она не просто болезненно переносит попытки отца вмешаться в ее личную жизнь, она органически не приемлет вообще никакого вмешательства. А железный полковник с возрастом стал понимать, что любовь близких – это самое главное на свете, важнее всех специальных операций на Земле.

«Старею я, – думал Нестеров, ведя внедорожник по джунглям. – Алена еще молода, в ней кипит кровь, она не знает и знать не хочет, что такое покой и умиротворение. Ее никакими коврижками не заманишь посидеть на закате, послушать, как утихает под вечер природа, как где-то в лесу поет иволга». Он и сам был таким, сам насмехался над другими, теми, кто старше его и мудрее. Только с возрастом он понял, что не стал слабее как солдат. С возрастом он понял, что становится настоящим мужчиной – непримиримым к злу, беспощадным к врагам, но и в то же время любящим и мягким с женщинами, с детьми. Да, хотелось полковнику Нестерову понянчить внуков, но…