Игра окончена

Не прощаюсь.Иду к машине, сажусь и продолжаю осмысливать все, что открылось. Я вспоминаю, как брал ее, и как она откликалась на мои ласки, понимаю, что схожу с ума. Но все встает на свои места. Вот почему я слегка помешался на Соне.И ведь теперь я могу узнать, не забеременела ли она.Перебивая мои мысли, звонит Амина. Я морщусь и скидываю звонок. Не хочу ее слышать. К черту. Сначала нужно разобраться с Семеновой.Вслед за Аминой звонит Иван, и его вызов я принимаю. Хотя радости от него мне не намного больше. Прежде всего я должен разобраться с ним, его матерью и делом о наследстве.- Сергей Александрович, - говорит Иван очень спокойно.

Совсем взрослый и очень вежливый парень.- Да, Вань, добрый день.- Она Вам звонила?И очень прямой молодой человек. Что тоже, наверно, хорошо.- Твоя мать? Да, я как раз еду с ней пообедать.- Вы возьметесь?Его голос срывается, выдавая волнение.- А я должен?- Уверен, что она получит все, если согласитесь. Отец говорил, Вы лучший.Я не лукавлю.- Да, думаю, у твоей мамы есть все шансы получить хорошую долю.- Она не хочет долю, Сергей Александрович. Она хочет все.- Не уверен...- Зато я уверен, - перебивает Ваня и сворачивает разговор. - Ладно, все понятно. Спасибо, что хоть не врете.Он вешает трубку, и я сжимаю руль сильнее. Сколько моральных задач мне придется решить? И можно ли остаться приличным человеком, приняв решение? Этика и личный фактор. Ненавижу это в своей работе больше всего. Кажется, совесть у меня в столе до сих пор подает признаки жизни. Хорошо хоть сердца нет.

Паркуясь у ресторана, я стараюсь подавить эмоции, включаю режим законника с чистыми руками, холодным сердцем и умной головой. Ничего горячего в моем организме нет. Марина уже ждет меня за столом, встает, раскрывая объятия, но я уклоняюсь и протягиваю ей руку. Она закатывает глаза.

- Да, конечно, у нас деловая встреча, но я рада тебя видеть, Сережа.

- Взаимно, - вру я, отпуская ее руку. – Соболезную.

Марина машет рукой и усаживается обратно за стол. Я придвигаю ей стул, сажусь напротив, не глядя в меню, заказываю мясо, салат и кофе. Моя давняя знакомая же долго просматривает картинки, говоря одновременно.

- Мы давно не родные люди с Колей. Я, конечно, сожалею о его смерти, но уместнее соболезновать тем шлюшкам, которые были с ним в сауне.

Я молчу, как и официант, который ждет ее заказ. В голове сразу рождается мысль, что сама Марина не так далеко ушла от тех самых шлюшек. Скорее они достойны больше уважения и соболезнований, чем бывшая жена моего клиента и достаточно близкого друга.

 Марина делает заказ, и официант с облегчением уходит.

Пока готовится еда, мы говорим о ее путешествиях, общих знакомых, даже о котировках валют. Я улыбаюсь, но с каждой минутой меня все сильнее мутит. А она ведь ничего еще не сказала по делу. Вспоминаю, что у нас был мимолетный флирт уже после развода с Николаем, разумеется. Радуюсь, что не пошел дальше. Даже сидеть рядом с Мариной мне неприятно. От одной мысли о сексе с ней становится противно. А я ведь допускал такие мысли. И даже больше.

Нам приносят еду, и она начинает наконец-то говорить по делу, пока я жую.

- В общем, Сереж, мне нужен полный контроль за капиталом. Завещание Коли – это чушь. Я обязательно буду его оспаривать. Ты возьмешься?

Абсолютно неэтично с моей стороны говорить то, что первым приходит на ум, но, даже прожевав, я не могу проглотить слова.

- Ты же понимаешь, что выступишь в суде против собственного сына?

Марина моментально заводится.

- Это он выступил против меня, когда заставил Николая написать чертово завещание.

- Думаешь, было давление? – приподнимаю бровь, прекрасно зная, что давления не было.

- Да конечно. Как вообще может в голову прийти, что пацан в состоянии управлять деньгами и заботиться о братьях малолетних? Ему двадцать два. Какие там мозги?

У меня складывается ощущение, что мозгов у Вани больше, чем у его матери. И братьями он занимался уж точно чаще и больше, чем она. Кажется, последние годы Марина жила в Лос-Анджелесе, не особенно тоскуя о детях. Или в Майами? В общем, не в Выборге – точно.

Я доедаю обед. Еда вкусная, но удовольствия я не испытываю. Марина продолжает рассказывать о своей тяжелой жизни, о Ване, который не пожелал лететь с ней в Штаты, о младших близнецах, которых запретил категорически увозить Николай. Об одиночестве и сложной жизни женщины за сорок. Сплошная борьба за выживание. 

Смотрю на лицо без единой морщинки после сорока, вспоминаю ее фото с молодым инструктором по йоге из инстаграма. Да, жизнь – борьба. Марина это точно знает. Теперь вот борьба с родным сыном. Я могу взять ее дело, и она мне точно заплатит при любом исходе. Скорее всего, он будет в ее пользу, если я выступлю на ее стороне. А вот Иван мне таких гарантий не даст. К тому же я давно сам с собой договорился. Кто первый, тот и прав.

Но вопреки собственным принципам, я все еще тяну с ответом.

- Ладно, Марин. У нас ещё есть неделя. Я приму решение, дам тебе знать. Спасибо, что позвонила, как только прилетела.

Я встаю, и на этот раз она заключает меня в объятия и чмокает в щеку.