Игра нипочём

И все пошли: Миловидова, Хлебникова и дюжий особист в одну сторону, а Варенцова с Тихоном – в другую, в генеральский кабинет. Атмосфера там была приподнятая, причём не только благодаря пуговице, извлечённой из гальюна. На мониторе у генерала шло радующее душу кино, записанное камерами наблюдения. Вот из припаркованной на улице неприметной «Тойоты» отчаянно выскочил, держась за уши, мужчина в чёрном… Резво обежал машину, снова сел, легковушка взвизгнула шинами… Да не тут-то было. Путь «Тойоте» перерезала серая «Волга». Выскочили люди в камуфляже, облепили иномарку… Взяли кого надо под белые руки, сунули в багажник «Волги»…

На экране не хватало только надписи: «хеппи-энд».

– Чёртовы конкуренты, – прокомментировал генерал. – Никак им не живется спокойно. Ишь, Тихон-то как рявкнул в микрофон, у мудилы этого грешного аж уши свернулись… Молодец, котишка, герой. А помнишь, Оксана, в Англии котам за качественную ловлю крыс присваивали звание сержанта? А наш чем хуже? Во какую крысу поймал, целого шпиона. Слышь, рыжий, будешь лейтенантом, прокалывай звёздочки на ушах!

А что, Тихон не возражал. Главное, ему дали-таки прикончить мерзкую штуку, которая так раздражала его. Теперь можно было и отдохнуть на хозяйских тёплых руках. И следующая процедура совсем скоро…

Песцов. Посёлок Агалатово

На чердаке было хорошо. Уютно, сумрачно и спокойно. По крыше барабанил дождь, ветер силился отломать кусок заржавленного карниза, пахло пылью, старым деревом и немного сыростью, как и полагается в заброшенном жилье, температура в котором давно сравнялась с забортной. Однако сверху не капало, так что лежать на подстилочке и смотреть в оконце было совершенно не в тягость. Вот если бы ещё не сутки напролет, да не в цейсовскую могучую оптику…

– Ох, грехи мои тяжкие… – Песцов положил бинокль, сел, принялся массировать глаза. Потом вытащил офтагель, закапал, немного подождал и снова приник к окулярам. – Ну, есть что новенького, а?

Вот уже четыре дня он плотно занимался объектом. Домиком-пряником, теремом-теремком в терминах Надежды Константиновны. Располагался тот в полусотне вёрст от города и представлял собой бывший детский санаторий. Надо думать, менее целебный и знаменитый, чем «Солнечное» или «Дюны», но дети примерно песцовского поколения исправно здесь отдыхали. В эпоху реформ врачи, нянечки и ослабленные дети куда-то тихо слиняли, а санаторий со всеми потрохами был продан неизвестно кому, и вместо зелёного штакетника по периметру вырос бетонный трёхметровый забор. И никто не мог знать, что за тайная жизнь там происходила, пока по соседству не начали строить особняки, по которым эту часть Агалатова прозвали «Рублёвка light». Судьба особняков складывалась по-разному. Кто-то строился и вселялся, кто-то строился и продавал, кто-то, не рассчитав финансовых сил, вообще бросал дело на полпути. Песцову повезло. Неподалёку от бывшего санатория обнаружился как раз такой недострой. Законсервированный до лучших времён и, видимо, из-за туманности каких-либо перспектив – неохраняемый. С его чердака вполне возможно было полюбопытствовать. Что Песцов и делал.

И чем больше наблюдал, тем сильнее проникался чувством, что за забором нечисто. В самом прямом и непосредственном смысле этого слова. Правду сказал мудрый Александр Григорьевич – тот ещё был домик-пряник, терем-теремок… В направленном микрофоне с параболическим отражателем – тишина. В лазерной подслушивающей системе – ноль. Микрофон-стетоскоп для прослушивания сквозь стены молчит, как тамбовский партизан. Противоударный, заброшенный на территорию «жучок» не подаёт никаких признаков жизни. Только-то и остаётся, что лежать вот так на пузе и наблюдать. Днем, ночью, в инфракрасных лучах и в видимом спектре. И чувствовать, как начинает ехать крыша: объект ясно различим и вполне обитаем, но при этом ни тепла, ни звука не излучает. Словно кто его накрыл толстым пуховым одеялом с абсолютной прозрачностью. Гектара этак на два…

– Ты, касатик, не робей, не ссы и не сомневайся, – морально поддержала Песцова Надежда Константиновна. – Ты себе думай не о том, чего всё равно не уразумеешь, а о тех, кто в теремке обитает…

И Песцов продолжал наблюдать. В бывшем санатории, вернее, в его административном корпусе блока обретались трое мужиков – крепких, плечистых и… совершенно неправильных. Ну не бывает такого, чтобы три мужика, с виду далеко не интеллектуальная элита, не пили водки, не водили баб, не играли в карты, а главное – ни ногой с территории. Даже за жратвой. С осени они, что ли, закормленные или, может, молитвой и Святым Духом? Да нет, причина была скорее всего совершенно иная. Мало-помалу у Песцова создалось впечатление, что ребятам было просто не выйти. Словно скорпионам, брошенным умелой рукой в террариум с высокими стеклянными стенками.