Игра нипочём

– Богиня свободы держит в правой руке факел, а в левой – табличку с надписью: «4 июля 1776 года» – это дата подписания Декларации независимости. Одна нога богини стоит на разбитых оковах, вторая просто так, для равновесия. В короне расположено 25 окон, которые символизируют земные драгоценные камни и небесные лучи, освещающие мир. Семь лучей в короне статуи символизируют семь морей и семь, как это принято в западной географической традиции, континентов. Общий вес меди, использованной для отлива статуи, – 32 тонны, общий вес стальной конструкции – 125 тонн. Общий вес цементного основания – 27 миллионов килограммов. Толщина медного покрытия статуи – 3,32 дюйма. Высота от земли до кончика факела – 93 метра, включая основание и пьедестал. Высота самой статуи от верха пьедестала до факела – 46 метров…

Любят в Америке цифры. И чем цифры внушительнее, тем больше их любят. Хорошо ещё, не начал рассказывать, сколько олимпийских бассейнов можно было бы заполнить водой того же объёма, что статуя… Которую, оказывается, сделали во Франции и привезли в Америку на французском же корабле, натурщицей была вдова фабриканта Зингера – ага, того самого, который швейные машинки, – а связи конструкции проектировал сам Эйфель. Которого башня. Причём медь, покрывающая статую, имеет русское происхождение…

– От этих русских тоже нигде проходу нет, – мрачно заметил Панафидин, засопел. – Ну и где ваш чёртов курьер? Где? Меня от этой долбаной статуи уже мутит…

А неугомонный экскурсовод приглашал туристов по ступеням наверх. Счастье ещё, что не только в корону, но и в саму статую, где положено драться героям боевиков, посторонних не допускали. Из соображений безопасности. Можно было подняться лишь на самый верх пьедестала, на смотровую площадку, отсчитав собственными ногами – ох! – сто девяносто две ступени. Наконец дошли, встали, глянули сквозь прозрачный потолок вверх…

Свобода была внутри пустой. Экскурсовод, отрабатывая зарплату, вещал про изюминки конструкции: в массивную каменную кладку пьедестала встроены, оказывается, две квадратные перемычки из железных брусьев. Их соединяют анкерные железные балки, уходящие вверх, чтобы там стать частью эйфелевского каркаса. Таким образом, статуя и пьедестал являются единым целым. По сути это…

– Дождётесь, будет с вашей статуей как с Торговым центром! Уж я постараюсь! – люто пообещал Панафидин и покосился на Азиата.

В это время раздались голоса и застучали ноги по ступеням – наверх подтягивалась новая группа. Первой на площадку поднялась дама в котиковом манто и сетчатых колготках. С избытком наштукатуренная, она была, кажется, ещё и подшофе.

– Мужчина, угостите папиросой, – на скверном французском обратилась она к Азиату, заметила едва уловимый жест и переключилась на Панафидина. – Мужчина, не хотите развлечься? Мужчина, я очень развратна…

Самым вульгарным образом прижалась к нему, уцепилась за шею, шепнула сосредоточенно, одними губами в ухо:

– Вам привет от шефа. Правила игры меняются – теперь все средства хороши. Повторяю, цель оправдывает средства. Действуйте со всей возможной решительностью, но не без осторожности. Так, чтобы комар носа не подточил. – Резко отстранилась, фыркнула, тронула рукой подол. – У меня здесь поинтересней будет, чем у этой медной истуканши. Не под тот подол заглядываешь, ты, нехороший. Не под тот.

Сделала кокетливую гримаску, вроде шутливо погрозила пальчиком и исчезла, смешалась с толпой. Этакой дешевой провинциальной актрисой в скверном, тем не менее тщательно срежиссированном фарсе…

– Ну, не зря ноги топтали, – выдохнул с облегчением Азиат. – Это дело, дорогой партнёр, надо бы отметить. Предлагаю пообедать в Чайна-тауне, в «Голубом драконе». Там такие морские гребешки в кляре, с овощами и грибами. По-шанхайски. А какие там устрицы…

– Бог в помощь, партнёр, приятного аппетита, – неожиданно подобрел Панафидин. – Смотрите только, устрицами не отравитесь. А я, пожалуй, пообедаю в самолёте. Если правила игры изменились, то ответный ход… – лицо его сделалось мечтательным, – мой. И, естественно, с козырей…

Варенцова. Обойдёмся без танка!

– Господи, маленький, что с тобой? – вскинулась на диване Оксана. – Заболел?..

А что тут спрашивать, ясное дело, что заболел. Третьего дня, как бы давая сигнал «SOS», он злостно написал на пол, чего за ним давно уже не водилось. Вчера упорно отказывался от еды… А сейчас вот заорал – хрипло, болезненно, с надрывом. Сейчас – это в шесть часов утра.

Боль скорчила беднягу в три погибели рядом с туалетным лотком. Что характерно – абсолютно сухим…

«Так…» Оксана не стала заламывать руки, лить слёзы и делать тому подобные глупости. Появившуюся проблему следовало решать, а все неконструктивные действия – отставить как таковые. Не мешкая, она включила ноутбук, вызвала «Жёлтые страницы»… Так-так, ветклиника «Мухтар»… Круглосуточная, без выходных… И даже относительно рядом…

Тихон тем временем снова заорал, выдавил из себя две капли и, мрачно свернувшись на диване в бараний рог, с надеждой воззрился на хозяйку.