Игра на вылет

К вечеру третьего дня я имел подробную схему московских подземелий с пятью проставленными на ней крестами. Кресты были проставлены в местах, где проходил необходимый мне кабель. В качестве бесплатного дополнения диггер приложил небольшую рукописную памятку с перечнем опасностей, которые могли ожидать меня в подземных галереях по ходу маршрута. Он заботился о моей жизни. Он очень хотел получить причитающийся ему долларовый остаток.

Ночью я через подвал указанного на плане дома спустился в колодец полузасыпанного канализационного тоннеля. На мне был гидрокостюм, подбитые металлическими подковами ботинки, маска для подводного плавания и небольшой, на сорок минут дыхания, баллон акваланга. Я шел осторожно, раздвигая ногами плавающие по поверхности воды дерьмо, мусор и трупы утошпих крыс. Мне было противно и немного не по себе. Я не боялся умереть, напоровшись на засаду или случайный, находящийся под напряжением элекгрокабель. Страх из меня сладкозвучными речами конторских психологов и кулаками инструкторов по рукопашному бою вышибли еще в Учебке. Я боялся умереть в этих нечистотах. Я надеялся, что заслужил быть погребенным в более приличествующем месте.

Сверяясь с планом, я беспрерывно сворачивал в какие-то боковые ответвления, спускался по ржавьм лестницам в вертикальные штольни, проползал через грязевые завалы. Если бы не на совесть сработанный диггером план, я бы давно уже потерялся и, плача посреди темного тоннеля, просил маму вывести меня обратно. С диггером мне повезло. Он был профессионалом в своей области. И еще он был талантливым топографом.

Свернуть налево. Еще раз налево. Прижаться к правой стене. Левая под напряжением. Вездесущие крысы взяли дурную привычку прогрызать гудрон, которым покрывают силовые кабели. Прямо — сто десять метров. Направо. Решетка, закрывающая вход в боковой тоннель. Проходить не касаясь! Охранная зона. При первом касании на решетку подается слабый разряд тока, при повторном — шоковый, при третьем — поражающий. Кто-то очень серьезно охраняет свои секреты.

А еще, согласно памятке, могут встретиться тоннели, оберегаемые от сторонних посещений посредством незаметного глазу инфракрасного «занавеса», миновав который всякое живое существо больше кошки рискует оказаться меж двух упавших с потолка бронированных заслонок. И еще противопожарная, а заодно и «противочеловеческая» сигнализация: потянуло в секретном тоннеле дымком, сработали датчики, закрылись далекие двери и в галерею пошел углекислый газ, лишающий живительного кислорода огонь и… случайно оказавшихся там людей. А еще может вспыхнуть на две секунды прожектор, после чего…

Выйду ли я из этих подземелий живым или сложу голову перед очередной защитной полосой, охраняющей заветную дверцу? Я уж и не знаю.

Поворот. Спуск в штольню. Подъем. Спуск. Поворот. Еще поворот. Кажется, здесь.

Монолитная стена и странного вида знак, вдавленный в застывающий бетон. Кажется, мне придется попотеть. Сняв заплечную сумку, я вытащил небольшое работающее от сжатого воздуха долото, подсоединил к баллону. На стене фломастером очертил квадрат. Пошла работа, только пыль во все стороны полетела. Вот и шахтером довелось побывать. Стахановцем! Даешь десять норм в одном, отдельно взятом тоннеле!

Стоп! Пошел металл. Бронированная оболочка кабеля. Я зачистил выступающий по краям камень, сменил на долоте насадку, превратив его в дрель. Теперь осторожно! Теперь не промахнуться!

Присоединив к баллону второй патрубок, я подал воздух в маску.

Миллиметр, полтора, два, три… Провал сверла. Сильная воздушная струя ударила мне в лицо, затуманивая стекло маски. Пошел газ. Ядовитый газ! Смертельно ядовитый газ, закачанный под давлением в пустотелую трубу кабеля. Если бы не маска, если бы не чистый воздух из акваланга, я бы сейчас корчился в судорогах удушья на грязном полу. Спасибо ветеранам, надоумили, без них я бы никогда не догадался, что телефонные секреты можно охранять таким варварским способом.

Досверливая броню, я косился на часы — запаса воздуха у меня осталось не больше чем на двенадцать минут! В этом пункте мы сильно расходились со Стахановым. Его во время рекордного забоя никто газом, словно чумную крысу, не травил.

Есть! Кабель!

В остатке шесть минут.

Обжав толстое тело кабеля щупом датчика, я включил телефон, прилепил плоские кругляши микрофонов к шее, чтобы говорить, не снимая маски.

Гудок.

Гудок.

Гудок.

Неужели абонента нет на месте?

— Вас слушают, — удивленный голос человека, может быть впервые услышавшего зуммер стоявшего на столе «мертвого» телефона.

Пять минут на все — на разговор, на раздумья, на уход из отравленного тоннеля. Шестая минута — смерть. — Я хочу сообщить вам о заговоре против Президента. Молчание. Четыре минуты в остатке.

— Вы слышите меня?

— Кто вы?

— Я объясню это при встрече.

Молчание.

Молчание.

Молчание.

Три минуты в остатке.

Две.

— Вы можете перезвонить попозже?

— Нет. Мне необходимо с вами встретиться. У меня есть доказательства. Мне нужно передать информацию Президенту…

— Вы не туда попали.

Короткие гудки.

Кажется, я действительно попал не туда.