Игра на вылет

Будь кто-нибудь из помощников со мной в сговоре, обмануть соглядатаев труда бы не составило. Но дело в том, что они обо мне слыхом не слыхивали и потому помогать будут охране, а не докучливому просителю, неизвестно по какой причине добивающемуся личной встречи. Это и есть четвертый, неодолимый, рубеж обороны. Пока помощники не возжелают пойти мне навстречу, все мои попытки будут терпеть фиаско. Что и подтверждает первый неудачный контакт.

Похоже, надо, не мудрствуя лукаво, переходить к обезличенным каналам связи. Чем своей горячо любимой головой понапрасну рисковать, лучше задействовать не ведающих, что творят, почтальонов.

Я перенес свое внимание с помощников на их ближнее окружение: матерей, жен, детей, любовниц, друзей детства, соседей. Меня интересовало все — кто, куда и когда ходит, когда возвращается, какие имеет привычки, каких друзей.

Больше всего мне приглянулся мальчик Саша, которому было двенадцать лет. Мальчик Саша очень любил музыку. Он учился в престижной, закрытой школе. В школу и из школы его возил дядя Петя. А когда не было дяди Пети дядя Федор. Мальчик Саша жил в очень известном доме и имел очень влиятельного папу.

Который меня и интересовал.

Мальчик Саша дружил с еще двумя мальчиками, с которыми обменивался аудиокассетами и марками. Эти мальчики имели не таких высокопоставленных родителей и ходили без охраны.

Что очень меня устраивало.

Налепить на одного из мальчиков микрофон было несложно. Установить, когда произойдет обмен очередной музыкой, тоже. Подменить кассету в кармане мальчика на свою — тем более.

В кассете, после двадцатиминутного звучания музыки, я просил мальчика Сашу отдать пленку папе. Отдать незамедлительно, потому что это очень важно для его работы. Отдать так, чтобы никто этого не видел. Я был уверен, что Саша сделает все как нужно. Двенадцатилетние мальчики очень любят играть в разведчиков. И иногда это у них получается очень хорошо.

В части кассеты, адресованной папе, я подробно рассказал о заговоре. В подтверждение своих слов просил поинтересоваться исчезновением из охраны Президента одного из телохранителей и странным происшествием с кабелем правительственной связи, имевшим место три дня назад. Получение информации и желание продолжить контакт я просил подтвердить подходом адресата к окну кабинета в среду, ровно в 14 часов 17 минут.

Адресат к окну не подошел. Адресат не мог подойти к окну, потому что с ним случился неожиданный сердечный приступ, с которым он был спешно доставлен в закрытую правительственную клинику. Радовало хотя бы то, что он не принадлежал к числу заговорщиков. В противном случае он непременно поддержал бы мою игру. Я выбрал правильного человека, но его мгновенно нейтрализовали. Каким образом? Любым из тысячи возможных. Подменили банку кофе, хранящуюся в столе секретарши, на свою, нафаршированную фармацевтическими добавками, смазали невидимой глазом жидкостью стенки чашки, добавили в сахарницу несколько кристаллов сильнодействующего лекарства, пустили в вентиляционный колодец спецгаз, прикурили перед носом объекта сигарету с начинкой... Да мало ли еще как? Важен не способ — результат. А результат самый плачевный: моего, попытавшегося что-то выяснить, наверняка неуклюже выяснить, ведь его не обучали азам сыска, новоиспеченного союзника упрятали на пару месяцев под надзор охранников в белых халатах. Его просто-напросто выключили из игры. Я опять остался один. Я опять проиграл.

Проиграл, но не отступил! Отступать мне, кроме как в хлад могилы, было некуда. Я мог идти вперед или назад, причем с примерно равной степенью риска. При этом путь вперед обещал хоть и призрачную, но надежду на спасение, путь назад не обещал ничего.

Я начал отслеживать подходы к следующему приближенному к Президенту адресату. Я обложил его близкое окружение микрофонами подслушки, с которых раз в пять-шесть часов снимал записи. Я искал безопасную щель, через которую можно было протиснуть требуемую мне информацию.

— Сегодня опять после прогулки Рекс чесался... Значит, собака есть. Запомним.

— Не могла уснуть, разыгралась мигрень... Несущественно.

Опоздала уборщица... Мишка принес двойку... Засорился слив в раковине... Надо бы вымыть стекла... Уборщицу, раковину, стекла — возьмем на заметку.

— Интересно, когда сегодня приедет Сергей? Это и мне небезынтересно.

— Надо наконец собраться и всем вместе в субботу поехать на дачу. Нельзя же видеться вот так, раз в месяц!

Вот это уже информация к размышлению. Суббота, дача, общий сбор. Возможно, представится шанс.

И снова: барахлит телефон... плохая погода... болит голова давно не звонили Приваловы... надо полы на кухне на даче перестелить... СХ-3/3 принять информацию...

Что?

Что?!! Об эти СХ-3/3 я споткнулся как несущаяся галопом лошадь об осколок снаряда, пробивший ей сердце. Именно под таким шифром я проходил в последних конторских документах.

За словесным обращением шел короткий перечень монотонно диктуемых цифр. Минута сплошных никому ни о чем не говорящих один, два, три, четыре... Никому, кроме человека, для которого они предназначались.

Кроме меня.