Игра на понижение

Видимо, ответ этот не понравился Саи Бабе, так как после этого ответа он замолк, направленность его посыла изменилась в иную сторону, что следовало понимать как мысленный разговор с кем-то другим. Это надо было также расценивать как поражение нашего «Х», – не такого ответа ждал от него аватар – но, по крайней мере, это было честным его высказыванием по заданному вопросу. Он всегда был честен в повседневной жизни, и именно такой была его манера в общении с другими. Честен и порядочен. А если отклонялся от этих двух основополагающих черт характера, то делал это в таких незначительных масштабах, что вряд ли это можно было бы вменить ему в вину. А всё из-за своей природной стеснительности и, в какой-то мере, осторожности. Получалось, что эти две черты характера вели его по жизни и не давали возможности сойти с пути истинного. Они не давали ему возможности, точнее, мешали стать либо положительным героем, либо отпетым преступником. Хотя, героями становятся не по желанию – людей делает такими время и обстоятельства – как, впрочем, и преступников, по большей части, тоже. Но если бы даже стать тем или иным ему и захотелось, то такая идея никогда не смогла бы быть реализованной в силу родительской преемственности, воспитания и, соответственно, моральных качеств, приобретённых им в раннем возрасте. Он рос один, без отца, мать его по-своему любила, но не баловала, поскольку баловать в послевоенной нищете было просто нечем, и, тем более, не водружала его в центр вселенной, благо их вселенная была размером с ноготок. Возможно, что отсутствие отца, а также ограниченность и родительской вселенной, и материнских средств и сформировали характер нашего «Х» скрытным, осторожным, и безынициативным. Просидев всю жизнь в своей скорлупе – по гороскопу «Х» был Раком – он мог только анализировать, критиковать, возмущаться, он даже спорить не научился и всегда замолкал, когда более наглые, хотя и менее компетентные люди высказывали своё «авторитетное» мнение по тому или иному вопросу.

Но жизнь стала доказывать, что не только эти две, диаметрально противоположные стези были ему заказаны, но и обычные житейские, проторенные поколениями людей меж двух экстремумов, по крайней мере, за всю христианскую эпоху, заказаны были тоже. То есть выходить он мог на любую из них, но достичь высот и, главное, удовлетворения хотя бы на какой-либо одной из них, ему почему-то не удавалось…

Так, размышляя о собственном своём характере и удручающей его безынициативности, наш «Х» почувствовал, что он в комнате не один. Точнее было бы сказать, что он не почувствовал этого и, тем более, не увидел никого, и даже не ощутил чужого дыхания, а как-то вдруг понял, что кто-то с ним рядом, понял примерно так, как это удаётся экстрасенсам, но чего объяснить они никак не могут. Это какое-то шестое чувство, то ли пришедшее из прошлого, то ли адресованное в будущее, но, бесспорно, более высокого порядка, хотя не зависящее от интеллекта и психического состояния человека, вдруг пробудилось в нём.

Итак, рядом находился фантом, фантом маленького Сатья Саи Бабы в оранжевом балахоне, склонившегося над нашим «Х» и даже по-отцовски положившим ему руку на плечо. Во взгляде его сочетались безграничная любовь, мудрость и спокойствие, и при всём при этом какое-то наивно-детское восприятие окружающего мира и событий, происходящих в нём.

– Так почему же тебе не удаётся достичь определённых высот? Ты что, ограничен в своих умственных способностях, что ли? – спрашивал его мысленно аватар.

– Полагаю, что не намного ограниченнее, чем другие простые смертные – отвечал «Х».

– Значит, наоборот, ты слишком умный? – допытывался тот.

– Возможно, хотя подобное достоинство всегда относительно – уточнял «Х». В своё время мой гениальный земляк, дипломат, композитор и драматург Александр Грибоедов назвал это горем.

– Ты имеешь в виду того российского посла в Иране, который был судим за связь с повстанцами-декабристами и который после недоказуемости таковой сыграл от радости на органе в католическом костёле "Камаринскую"?

– Был и такой факт в его биографии. Кроме этого он ещё спас жизнь двум женщинам – армянкам, попавшим в гарем знатного персиянина, за что и был убит.

– И изрубленное на куски тело которого, в запаянном гробу было перевезено в Тифлис и захоронено на горе Давида – подвёл итог мысленного разговора Саи Баба.

– Да, совершенно верно. Как и то, что в 1829 году в Санкт-Петербург приехал с визитом персидский принц Хасрев-Мирза и преподнёс лично императору алмаз под названием «Шах» весом 88,5 карата «во искупление убийства русского посла в Тегеране».

– Но причём здесь ты?