Игра лжецов: Орёл или решка

   Кружит вокруг горячего лона, трётся головкой о мокрые складки, но внутрь не входит.

   С силой надавливает на клитор,и я вновь не сдерживаю протяжного стона, готовая получить умопомрачительный оргазм, но Платон тут же останавливается.

   – Твою маааать!

   – Попроси, - звучит хриплый, томный голос. – Попроси Платошу, и он иcполнит все твои желания.

   Поверить не могу…

   – Да ты в конец еба**тый! – выдыхаю, приподнявшись на локтях.

   Нашёл время для мести, чтоб его!

   – Попросиии… – лениво протягивает, глазами сверкая. Прижимается пальцем к чувствительной вершинке,и принимается неспешно кружить по ней, время от времени надавливая.

   Глаза тут же закатываются,тело накрывает новой волной ощущений, таких мощных,таких удивительно приятных,таких… таких…

   – Не останавливайсяяяя… – умоляюще стону.

   – Ещё.

   – Сделай это. Войди в меняяя… – Внизу живота пульсирует всё сильнее, в ушах закладывает от частого дыхания, волны эйфории накатывают одна за другой… – Не останавливайсяяяя… Не останавливайсяяяя…

   – Хочешь меня, Рыбка?

   – Даа…

   – Сильно хочешь?

   – Даа!

   – Не слышу.

   – Да, чёрт побери! Да! Да! ДΑАΑ!

   Вдруг останавливается, тут же заводит руку мне за спину и рывком притягивает к себе. В глаза смотрит,тяжело и отрывисто дышит. И молчит… Почему молчит? И что это за пауза такая внезапная? Перерыв на «покурить»? Ужė?!

   Убьюююю!

   – Я просто… просто хочу сказать, - хрипло, – что для меня великая честь оказаться внутри вас, мадам. Благодарю за возможность.

   Не успеваю я проорать о том, что он идиот вселенских масштабов, как одним резким толчком Платон входит в меня до упора и… и я больше ни о чём не могу думать.

   Выгибаю спину на долгом протяжном стоне. Слышу его утробное рычание над собой, на каждом толчке,и завожусь ещё больше, хоть это и кажется невозможным. Я сгораю. Я и есть – пламя в его руках. Телo охвачено огнём, разум горит в огне. Есть только пожар вокруг нас, внутри нас, я, Платон и ощущения, что он мне дарит. Пульсирующий шар внизу живота вот-вот взорвётся, разбежавшись по телу искрами электричества.

   С каждым толчком, всё сильнее, всё ярче, за грань безумия, заставляя извиваться под ним, сходить с ума, цепляться за твёрдую спину, впиваться в неё ногтями, оставляя следы наслаждения на разгорячённой коже.

   Припал к губам в поцелуе, языком ворвался в рот, подавив судорожный стон. Пальцами скользнул вниз,туда, где сливаются воедино наши тела, и умело надавил на клитор. Мышцы лона тут же сократились, с силой сжались вокруг пульсирующего во мне члена,и я почувствовала, как сгораю в неистовом оргазме,теряю остатки контроля над разумом, задыхаюсь от нехватки кислорода и хрипло кричу.

   Ещё толчок. Резкий, сильный, выбивающий из меня новые стоны.

   Моё дыхание - дыхание Платона.

   Мои крики – крики Платона.

   Нет больше берегов, нет лодки, - в эту ночь есть МЫ. Только в эту… но мы вместе, на одной стороне, едины.

   Ещё толчок, мощный, до упора,и Платон замирает, приподняв голову кверху. Чувствую, как сокращается во мне его член. Вижу, как слега подрагивают плечи, а изо рта, на пике удовольствия, вырываются новые хриплые стоны. И прежде чем выйти из меня, Платон, с лёгкой удовлетворённой улыбкой на губах, тянется к моему лицу и мягко, нежно, незабываемо целует.

   – Приятно познакомиться. Бог, - томно шепчет в рот,и я не сдерживаюсь, тут же оставляю мощный хлoпок на его груди.

   Фургон тут же заполняется низким приглушённым смехом Платона. Переваливается на бок, рывком притягивает меня к себе, крепко обнимает и целует в макушку:

   – Да шучу я, шучу, маленькая моя, - припадает губами к уху и уверенно добавляет: – Ты тоже ничего.

   Новый хлопок.

   – Ай! Больно вообще-то!

   – Ты идиот!

   – За это ты меня и любишь, – вновь сгребает меня охапку, притягивает к горячей влажной груди и держит так крепко, что при желании сбежать не получится. Да и… нет у меня такого желания. Так что обнимаю его в ответ за талию, не думая о том, что он только что сказал, прижимаюсь щекой к груди и слушаю, как часто, как громко бьётся в груди его сердце.

   Пауза тишины длится очень долго. Тяжелое дыхание становится медленным и спокойным, ритм сердец приходит в норму.

   – Мой отец был «ментом», – сообщаю, прежде чем Платон успеет провалиться в сон. – Мне тогда лет десять было.

   – Отлично. Всегда мечтал узнать об этом. И зачем мне эта информация? – заглядывает мне в глаза и вопросительно выгибает бровь.

   – Просто, чтобы ты потoм не удивлялся, - пожимаю плечами и тянусь к губам Платона, ловя себя на чёртовой мысли, что уже успела соскучиться по их вкусу. А это так неправильно.

   В этот раз Платон на поцелуй не отвечает, внезапно на его лицо падает тень серьёзности, и он предельно решительным голoсом задаёт вопрос… нет, - сқорее требует сказать ответ.

   – Назовёшь мне адрес, по которому меня в Керчи будет ждать Артур?

   Чёрт. Придётся начинать игру. Прямо сейчас. После всего, что между нами только что было.

   Ладонь Платона скользит по внутренней поверхности моегo бедра и замирает в нескольких сантиметрах от места, где всё еще мокро и горячо.

   – Ну? - смотрит пристально. – Я жду ответ.