Игра Льора

– Ты и сам ощутил, сколько энергии я невольно выпил… не эльф, а вампир… Хотя я и сам не помню, кто я.

Сумеречный Эльф вздохнул, покачав головой. Что-то сжалось под сердцем у Раджеда, а может, снова почудилось, как в тот миг, когда он жадно приникнул к ладоням Софии. Раджед отвернулся от друга, чтобы скрыть странный трепет. Лишь слегка погодя вспомнил, что от Стража Вселенной ничего не утаить.

– Ладно. Это я позволил ей сбежать, – отмахнулся Раджед. – Пусть поймет, что из этого мира нет иного выхода. Никто не придет ей на помощь.

Разговор казался болезненным спором с собой, будто застрял в паутине своей лжи. В давние времена он не знал, для чего носить маски. Но желание отомстить за отца заставило ожесточиться. Раджед помнил тот странный день, когда впервые пролил кровь.

Он уничтожил одного из клана Геолиртов, чародеев кровавой яшмы. Тогда их было больше, четыреста лет назад. Тогда их всех оставалось намного больше. Рассказывали, что когда-то льором делался любой, кто слышал песнь камней. Но вскоре легенды изменили под сословное деление.

Простой народ с тех пор назвали «ячед», что означало на старом наречии «глухонемые». А льорами – тех, кто слышал камни, питался магией и говорил с ней.

Когда-то в Эйлисе жило множество кланов с огромной силой, но вот осталось только семь магов. Всего семь башен, семь камней, семь тусклых жизней. Кто-то начал ту войну… Не род Геолиртов, не род Икцинтусов, их лишь подхватил вихрь. И через четыреста лет остались одни руины и огромные просторы захваченных территорий. Но чем владеть, когда иссякло все? Куда плыть, когда и океан постепенно иссыхал?

Раджед не знал, зачем показал частицу истинного образа своего мира Софии. Будто бы она могла понять эту боль, глупая девочка, смешная гостья. Будто бы под силу ей постичь, как ожесточилось сердце, как извелась душа, что покрылась бронированным саркофагом от пролитой крови. Нет, она не понимала, как тяжело погрязнуть в бесконечной войне на грани конца света.

Нармо Геолирт в последнее время теснил, наступал, захватывал все больше территорий. За прошедшие годы он поглотил земли иных льоров. Часть более слабых правителей пала от его руки, другая присоединилась к его армии, и с течением времени они тоже ушли в небытие, проиграв в битвах с Раджедом.

За бесконечной войной чародеев забывалась чума окаменения, все быстрее поглощавшая леса и реки, зверей и птиц. А вскоре и людей. Сначала на «ячед» никто не обращал внимания, но спустя время обрастать пустой породой начали и наиболее слабые льоры. Руины их башен были раскиданы от северного до южного побережья материка, за который уже многие годы боролись Нармо и Раджед, желая заполучить все пространство. Чародей кровавой яшмы расширил свои владения от Ледяного моря до Янтарного, потеснив противника.

Лишь вдоль побережья Зеленого моря уцелели два потомка древних фамилий, которые еще держали свои границы, защищенные горным хребтом. Хотя каждый льор обладал порталом, что мог перенести его в любую точку своих владений и чужих, если приглашали или удавалось сломать магическую защиту. Чаще – второе. И только Раджед Икцинтус таил в своей башне портал другого мира, точно насмехался над всеми противниками, используя его не по назначению.

– Почему ты это делаешь? – донесся голос Сумеречного Эльфа, сонно расположившегося на каменной скамье возле парапета. Подле нее угасавшей красотой все еще теплился свет алых роз, оплетенных серебряной паутиной. Лишь видимость всего: ни настоящих пауков, ни свежих лепестков. Всё лишь магия.

Воспоминания плыли мутной гладью туч, все о тех годах, когда не обратились в пепел мечты. Когда еще не коснулась война проклятых королей. А потом подхватил водоворот, все потонуло в бесконечных интригах, планах, нападениях, коалициях… Но вот их осталось только семеро, отгородившихся друг от друга после бесконечных побоищ. Только семеро, обреченных на исчезновение.

Быть или не быть – ответ на этот вопрос от них уже не зависел. И еще наблюдал за ними Сумеречный Эльф, который наверняка обладал силой, чтобы остановить все это, рассеять туман в умах и излечить от каменной чумы. Но ничего не делал. Дружба с ним когда-то казалась благом, а теперь стала лишь привычкой и нежеланием ссориться с сильным союзником. Союзником ли? Ленивой скучающей тенью, отражением безымянного страха. Каждое его слово ныне вызывало раздражение, как от укола шипов, хитро спрятанных под бутоном.

– Что именно? – вздрогнул Раджед, обернувшись.

– Зачем ты мучаешь именно ее? Ведь в ее мире и правда хватает других девушек, – буднично отозвался Сумеречный Эльф.

– Она сама виновата, что захотела мучиться.

– Это не ответ. Ты же все прекрасно понимаешь. Неужели ты стал таким жестоким?

– Может, и стал. Слишком много войн.