Игра кавалеров

— Но Стюарту уже пора бы вернуться, — и по выражению ее лица уже понял, каким будет ответ.

Уна улыбнулась:

— Ну полно, милый мой, Джордж Пэрис служит любому, кто платит. Неужели ты думал, что твоя короткая встреча на острове д'Ор — единственная и неповторимая?

Голос ее сделался тонким, солнечный свет начинал меркнуть, времени оставалось мало. Изо всех сил стараясь быть точным, чувствуя, как голос слабеет и прерывается, Лаймонд заговорил:

— Если этого человека разоблачат, ты погибнешь вместе с ним. Если его не разоблачат, он рано или поздно ради собственного спасения выдаст тебя. Назови его имя и позволь мне расправиться с ним. Я этому обучен, это мое ремесло, и никто другой не сможет добиться успеха. Клянусь тебе, я прав. Доверься мне. Сейчас ты обладаешь единственной в своем роде властью. Здесь, в эту минуту, ты можешь добиться славы среди потомства, какой никогда не смогла бы достичь сама. Если ты станешь медлить, то все потеряешь. Я обещаю тебе это тоже. А если ты потеряешь все, что станет с тобой?

Пока он говорил, Уна встала и запалила трут. Прикрыв его ладонью, она подошла сначала к одному краю бедного ложа, затем — к другому и осторожно зажгла тонкие свечи. Тошнотворно-сладкий запах заструился по комнате. Склонив голову, девушка глядела на него, и тяжелые волны черных волос отливали бронзой на свету.

— …Что станет со мной? То же, что с Тади Боем Баллахом, безусловно, — сказала она своим грустным усталым голосом.

Лежа неподвижно, с открытыми глазами, вдыхая сильно пахнущий дым, Фрэнсис Кроуфорд не отвечал.

Подойдя к двери, Уна обернулась:

— Я бы скорее доверила любой секрет Филиму О'Лайам-Роу, чем тебе. Ты останешься здесь до тех пор, пока я не приведу сюда одного человека, и с тобой поступят так, как он сочтет нужным. Если ты сбежишь к своим шотландским друзьям, я сообщу французскому королю, где ты находишься. Если ты укроешься у французских друзей или тебя увидят на улице — если ты вообще куда-нибудь уйдешь из этой комнаты, — то предстанешь перед судом за ересь, воровство и государственную измену. Сыщики с прошлой недели ищут тебя в Амбуазе и Блуа. Обыскивают каждую лодку, покидающую Нант. Есть неопровержимые доказательства того, что это ты задумал протянуть веревку, из-за которой произошла катастрофа у Тур-де-Миним.

В твоей комнате обнаружили драгоценности короля; ведется работа по выяснению твоей личности. Даже если новых улик и не будет, достаточно копнуть чуть поглубже, чтобы повесить тебя как шпиона. Прелестная ситуация. Обдумай ее как следует в следующий раз, когда проснешься… Спокойной ночи. Приятных сновидений, — заключила Уна О'Дуайер.

Она совершила одну-единственную ошибку. Новости о поисках Тади вызвали у Лаймонда только ощущение брошенного вызова, мгновенное, против воли возникшее чувство восхищения ею. Но то, что она сказала чуть раньше, высвободило его холодный, непреодолимый, ужасающий гнев. Обе ноги и левая рука его были притянуты ремнями к кровати, но правая, поврежденная, только подвешена к сломанной ключице. На долю секунды преодолев боль, он решительно выдернул руку из повязки и изо всех сил ударил по ближайшему подсвечнику.

Результат превзошел его ожидания. Пол покрывал толстый слой сухого тростника. Маслянистые свечи, покатившись, быстро образовали розовый ковер огня, который в считанные мгновения охватил светлое вощеное дерево. От резкого движения он ощутил нестерпимую боль в сломанной ключице и, задыхаясь, погрузился во тьму. Уна, стоявшая в двух шагах от двери, увидела, как темная голова опускается на смятое полотно и падает рука, озаренная пламенем. Она закричала, призывая грума, и бросилась обратно в комнату.

Когда его освобождали, перерезая ремни, ослепительная вспышка боли на мгновение привела его в чувство. Он открыл глаза, увидел негодующее лицо Уны и засмеялся. Его вытащили через дверь. Комната позади стала золотисто-красной; на этом ярком фоне кровать, стул и стол, занавески и резные панели выделялись словно хрупкий узор — золотое на золотом, красное на красном. Когда они спустились вниз, на потолке первого этажа уже показались языки пламени.

Дом был деревянным, как и большинство соседних. Вся улица уже ожила: черный дым с горящего балкона стелился по двору. Кто-то снаружи разбил замок на воротах и с ведром побежал к колодцу. Соседи полагали, что дом стоит пустой. Уна не могла допустить, чтобы ее обнаружили здесь вместе с Лаймондом. Но, вытаскивая его, трудно было бы уйти незамеченной. Под прикрытием сгустившегося дыма его занесли в крыло, еще не тронутое огнем, и положили около двери, укрыв плащом Уны. Здесь же грудой лежала одежда, которая была на нем в Амбуазе. Порывшись там, Уна вытащила ацтекскую маску и бросила ее во двор, чтобы задобрить судьбу. Минутой позже, затаив дыхание, она проскользнула сквозь густой дым и скрылась вместе со своим слугой, смешавшись с толпой, собравшейся с ближайших улиц.