Игра кавалеров

— Их со Стюартом свели на очной ставке в доме шерифа, и Стюарт убил его. Никто из присутствовавших не был столь благороден, чтобы броситься на клинок. Так что улик против Уорвика нет, и нет свидетельских показаний против Стюарта, кроме как самого Уорвика и О'Лайам-Роу. Вы непременно должны получить от Совета признание Стюарта. Иначе вам едва ли удастся что-нибудь предпринять против него.

Добавляя еще одну неучтивость к уже совершенной, ее муж тоже встал:

— Я сам возьму Стюарта под стражу. Тогда он признается.

Последовала короткая пауза. Затем Кроуфорд спокойно возразил:

— Думаю, нет. Напротив, мой вам совет — настоять на том, чтобы Уорвик держал Стюарта в заключении и нес полную ответственность за отправку его во Францию. Англия всеми силами стремится избежать инцидента. Это очевидно. Наиболее надежный способ доставить Стюарта во Францию живым — предоставить Уорвику сделать это. Он не допустит его смерти.

Казалось, повеяло чем-то зловещим. Двое мужчин стояли лицом к лицу и молча глядели в глаза друг другу; затем Рауль произнес:

— Ничего бы с ним и здесь не произошло. — И, внезапно схватив Кроуфорда за руку, громко добавил: — Идите! Идите, идите. Я же вижу, что вы хотите уйти. Не смею вас задерживать.

Пораженная Жанна встала и посмотрела сперва на герольда, затем на мужа. Лаймонд, не двинувшись с места, продолжил как ни в чем не бывало:

— Если бы что-то произошло, не в ваших силах было бы это предотвратить. Вы же понимаете, почему нам так необходимо признание Стюарта, — это оружие, которое мы сможем использовать впоследствии. У него есть неизвестный покровитель, который все еще живет во Франции. Важно заставить Уорвика отослать Стюарта в Кале, а также необходимо любой ценой добыть его письменное признание. Его нам с готовностью обещали, но вряд ли захотят дать. От Кале до Луары Стюарта доставит французский конвой. Я сам займусь им там.

По выражению его лица Жанна со злорадным удовольствием догадалась, что такая перспектива не слишком его привлекает. Рауль распахнул дверь:

— Я вас понял, поговорим об этом снова завтра утром. Дело, как вы понимаете, не столь уж и спешное.

Лаймонд, опершись на трость, уже повернулся к двери.

— Je vous remercie [9]. — Только это шотландец и сказал, но она увидела, что Рауль улыбается с огромным облегчением; наконец герольд, вспомнив о своем долге, повернулся к ней и извинился, после этого направился, как она увидела через полуоткрытую дверь, прямо в свою комнату.

И все сходило с рук этому джентльмену — он мог ворваться посредине ужина, завалить Рауля работой, а сам отправиться спать. Чем скорее он оставит Дарем-Хаус, там лучше будет ей, подумала Жанна де Шемо, а затем рассерженно произнесла это вслух.

Лаймонд покинул Дарем-Хаус на следующий день, но только для того, чтобы посетить графа и графиню Леннокс, из-под крова которых он решил увезти Филима О'Лайам-Роу.

Глава 6 ЛОНДОН: КРАПИВА ЖАЛИТСЯ

Старость сама по себе не заслуга: не по старости земли клана, не от старости жжется крапива.

Старику даровано право на почтение, исходя из его хорошей репутации и доброго имени.

Как ребенок играет с белкой, так Маргарет Леннокс играла с О'Лайам-Роу в те три недели, что последовали за его первым решающим визитом в дом Брайса Хариссона, героическим вторжением в лавку книготорговца и посещением де Шемо, на котором и кончалось его участие в этом деле.

Маргарет играла с ним осторожно, мягко, умело, и он понимал, что с ним играют. Ленивый до мозга костей, он в то же время был проницателен. Несколько недель назад О'Лайам-Роу постарался бы как следует насладиться подобной ситуацией, а при первой неприятности бежал бы. В этот раз он старался достойно вести игру, хотя про себя бешено ругался.

Он не пошел снова к де Шемо. Светловолосый, томный Леннокс, обаянию которого О'Лайам-Роу никогда не поддавался, однажды днем влетел в большую приемную, бросил шляпу на стол и произнес:

— Что ж, его схватили, схватили их обоих. Теперь он наконец-то уберет ногу с моей шеи…

Затем леди Леннокс последовала за ним в его кабинет, и остальное они обсуждали наедине. Но этим вечером, когда Филим принялся за свой любимый рассказ о двух собачонках и яичной скорлупе, леди Леннокс перебила его. При свете камина ее платье казалось только что сошедшим с ткацкого станка, и жемчуг переливался молочным блеском в пепельных волосах.

— У меня сегодня новости для вас, которые стоят намного больше двух собачонок и яичной скорлупы. Вам следовало бы время от времени наведываться в Чипсайд, принц. Мы вполне можем сравниться с Дублином по части сильных ощущений.

— Как это? — живо заинтересовался О'Лайам-Роу.

— Лучника, который привез вас в Ирландию, сегодня арестовали в Чипсайде, и он сознался в том, что замышлял убить шотландскую королеву Марию.

— Да что вы говорите? — Голубые глаза О'Лайам-Роу округлились. — А я-то сидел себе на палубе в футе от лееров — он ведь мог сбросить меня, не моргнув глазом! Замышляя убийство!