Игра Эндера

Для того чтобы угадать, нужно было засунуть голову в один из стаканов и отхлебнуть. Он всегда ошибался. Иногда его голова просто растворялась. Иногда его охватывал огонь. Несколько раз он падал в стакан и тонул. Или падал на стол, зеленея и разлагаясь на ходу. Это было отвратительно, но Великан всегда смеялся.

Эндер знал, что все равно умрет, что бы ни выбрал. Это было жульничество, а не игра. После первой смерти его фигурка возникнет на столе Великана, чтобы угадывать снова. После второй его отбросит на холмы, на оползни. Затем – на мостик в саду. Потом – в мышиную норку. А потом, если он снова доберется до Великана и умрет, станет темно, по экрану побежит надпись: «Вольная Игра окончена», и он, Эндер, очнется на своей койке, усталый и дрожащий, и долго не сможет заснуть.

Игра была мошенничеством от начала до конца, но Великан все время твердил про Волшебную Страну, про дурацкую сказочную Волшебную Страну для трехлеток, страну, где, возможно, живут какие-нибудь не менее дурацкие Матушка-Гусыня, Песочный Человек и Питер Пэн, страну, которая была ему совершенно ни к чему. Хотелось лишь придумать, как победить Великана и попасть туда.

Он хлебнул маслянистой жидкости, вздулся и начал подниматься в воздух, как воздушный шарик. Великан смеялся. Эндер снова был мертв.

Он сыграл еще раз, и жидкость затвердела, словно бетон. Эндер не мог освободить голову, а Великан разрезал его вдоль хребта, очистил от костей, как рыбешку, и начал поедать, не обращая внимания на дергавшиеся руки и ноги жертвы.

Эндер возник на оползне и решил, что дальше не пойдет. Пусть оползень накроет его. Он взмок, его колотил озноб, но он карабкался на холмы, пока те не стали хлебом, и вновь оказался на столе Великана, возле прозрачных граненых стаканов.

В них были уже другие жидкости. Одна снова дымилась, а по поверхности второй гуляли волны, как на морс. Он попробовал угадать, какая смерть ждет его в каждом из стаканов. «Наверное, из моря вынырнет рыба и проглотит меня. А в дыму я, скорее всего, задохнусь. Ненавижу эту игру. Все это нечестно. Глупо. И омерзительно».

И вместо того чтобы погрузить лицо в один из стаканов, он опрокинул ударом ноги правый, потом левый и увернулся от кулаков Великана, кричавшего:

– Шулер! Обманщик!

Он прыгнул на лицо Великана, вскарабкался по губам, по носу и обеими руками вцепился в глаз. Глаз начал крошиться, как мягкий сыр. Великан кричал, а фигурка Эндера все глубже и глубже зарывалась в глаз.

Великан рухнул на спину. Пока он падал, пейзаж изменялся, и, когда огромное тело коснулось земли, вокруг поднялись тонкие, будто кружевные, деревья. Из леса вылетела летучая мышь и опустилась на лоб мертвого Великана. Эндер заставил свою фигурку выбраться из глаза.

– Как ты сюда попал? – спросила летучая мышь. – Сюда никогда никто не заходит.

Эндер, конечно, не мог ответить. Он просто наклонился, взял пригоршню того вещества, из которого состоял Великаний глаз, и протянул летучей мыши.

Она взяла и полетела своей дорогой, крича:

– Добро пожаловать в Волшебную Страну!

Он добрался. Теперь надо ее исследовать. Надо спуститься с лица мертвого Великана и посмотреть, чего он добился.

Вместо этого Эндер выключил компьютер, сунул его в тумбочку, разделся и с головой залез под одеяло. Он не собирался убивать Великана. Ему хотелось играть, а не выбирать между собственной отвратительной смертью и еще худшим убийством. «Я убийца, даже когда просто играю. Питер был бы мною доволен».

7. Саламандра

– Приятно знать, что Эндер может сделать и невозможное, да?

– Гибель игрока всегда вызывала у меня тошноту. И я всегда считал, что Выпивка Великана – самая извращенная часть этой дурацкой мысленной игры. Он бросился и вцепился Великану в глаз! И мы собираемся доверить ему командование флотом?

– Главное – он выиграл в игре, в которой победить невозможно.

– Теперь ты переведешь его?

– Мы хотели посмотреть, как он уладит эту историю с Бернардом. Все получилось отлично.

– Ну да, как только он справляется с одной задачей, ты сразу подсовываешь ему другую, потяжелее. Ни сна, ни отдыха.

– Он останется еще месяца два, а может, все три со своей группой. Для ребенка три месяца – это долго.

– А тебе не приходило в голову, что эти мальчики – не дети? Вспомни, как они действуют, как говорят, они совсем не похожи на своих ровесников на Земле.

– Они просто самые умные дети в мире. Каждый в своей области.

– Но это ведь ненормально, в конце концов. У меня такое ощущение, что в этой школе разыгрывают историческую драму. Наполеон и Веллингтон, Цезарь и Брут. Разве они не должны вести себя как дети?

– Наша задача – спасать мир, а не лечить страждущие сердца. Ты слишком жалостлив.

– Генерал Леви не способен на жалость к кому бы то ни было. Так утверждают журналисты. Пожалуйста, не причиняй этому парню боли.

– Ты что, шутишь?

– Я хотел сказать – не больше, чем необходимо.

За обедом Алаи уселся напротив Эндера.

– До меня наконец дошло, как ты послал ту записку. Ну, с именем Бернарда.

– Я? – спросил Эндер.