Игра Эндера

— Ты готовишься солгать мне и подбираешь слова, — спокойно произнес Графф.

— Я готовлюсь не разговаривать с вами больше ни о чем, — ответила Валентина.

— Ты испугалась. Чего ты испугалась?

— Я не люблю, когда вторгаются в мою семью и лезут с нескромными вопросами. Избавьте, пожалуйста, от этого меня и мою семью.

— Валентина, я пытаюсь избавить твою семью от излишних расспросов. Я пришел именно к тебе, чтобы не прогонять Питера через серии бесконечных тестов, чтобы избавить от тестирования твоих родителей. Я пытаюсь разрешить эту проблему с тем человеком, которого Эндер любил и которому доверял больше всего, возможно это единственный человек, которого ценил и любил Эндер. Если мы договоримся сейчас, твоя семья будет избавлена от неприятных процедур и назойливых вопросов. Проблема отнюдь не тривиальна, поэтому я не могу рассердиться, хлопнуть дверью и уйти.

Единственный человек, которого любил и кому доверял Эндер. Волна боли комом подкатила к горлу. Все чувства перемешались в ней: горечь, стыд, сострадание — она предала его. Сейчас Питер занял его место, сблизился с ней, стал центром ее жизни. Для тебя, Эндер, я зажигала маленькие смешные костры в дни твоего рождения. Ради Питера я помогаю ему осуществлять его бредовые идеи, отдаю всю себя, без остатка.

— Я никогда не видела в вас доброго, приятного человека. Ни тогда, когда вы забрали Эндера, ни сейчас.

— Не надо строить из себя маленькую, несмышленую дурочку. Я видел твои тесты на интеллект, когда ты была маленькой, видел недавние результаты. Найдется не так уж много профессоров в университетах, способных потягаться с тобой.

— Эндер и Питер ненавидели друг друга.

— Я знаю это. Ты говорила, что они — две противоположности. Почему?

— Питер способен к ненависти, иногда совсем необузданной.

— Необузданной в каком плане?

— В плане? Без всяких планов. Ненависть и все.

— Валентина, ради спасения Эндера, расскажи мне, что он делал в такие моменты?

— Грозился убивать. Но на самом деле это были лишь угрозы на словах. Но тогда мы были маленькими, поэтому я и Эндер очень боялись его. Он говорил, что убьет нас. Особенно часто он грозился убить Эндера.

Потом она рассказала ему, как Питер третировал ребят в тех школах, где учился. Он не бил, не обижал их, но его издевательства были хуже любых побоев и пыток. Он выискивал их слабые места, то, чего они больше всего стыдились, а затем рассказывал об их слабостях тем людям, чьего расположения они добивались. Он выяснял, чего они боялись, а затем сталкивал их со своими страхами.

— Он и с Эндером это проделывал?

Валентина отрицательно покачала головой.

— А ты уверена? Разве у Эндера нет слабых мест? Нет такого, чего бы он боялся или стыдился больше всего?

— Эндер никогда не делал ничего такого, чего бы потом можно было стыдиться.

Внезапно, утонув в собственном стыде за предательство забытого брата, она не выдержала и горько расплакалась.

— Почему ты плачешь?

Она лишь покачала головой. Она не могла ему объяснить всей тяжести нахлынувших чувств. То, как тяжело было ей говорить о маленьком брате, который был очень добр и нежен к ней, которому она долгое время была надежной защитой и опорой, а затем она же предала его ради другого. Она стала союзником Питера, его помощницей, его рабыней в деле, ход которого вышел из-под ее контроля. Эндер никогда не поддавался, никогда не сдавался на милость Питера, а я капитулировала без борьбы. Я стала частью его, а Эндер никогда не опустился бы до такого.

— Эндер никогда не уступал и не сдавался, — прошептала она.

— Не уступал в чем?

— Не уступал Питеру. Он не хотел и не был таким, как Питер.

Они молча шли вдоль центральной линии.

— А как и чем Эндер мог походить на Питера?

Она пожала плечами.

— Я ведь уже говорила вам.

— Но Эндер никогда не делал подобных вещей. Он же был почти ребенок.

— Но мы оба хотели. Мы оба хотели убить Питера.

— Ой.

— Нет, это не совсем то, о чем вы подумали. Мы никогда не говорили об этом. Эндер никогда не говорил, что хочет сделать это. Я тоже — только думала об этом. Это я, а не Эндер. Он никогда не говорил, что хочет убить его.

— А вдруг он тоже хотел?

— Он никогда не хотел быть…

— Быть кем?

— Подопытными белками Питера. Он распяливал их и живьем сдирал кожу, а затем сидел и смотрел, как они умирают. Он делал это раньше. Сейчас уже покончено с подобными зверствами. Но раньше он делал подобные вещи. Если бы Эндер знал об этом, видел все эти зверства, я думаю он бы…

— Что бы он сделал? Спасал бы бедных белок? Старался бы вылечить их?

— Нет, тогда вряд ли — жертвам Питера нельзя было помочь. Он не пошел бы на стычку с ним. Но Эндер был добр к белкам. Вы понимаете меня? Возможно он бы кормил их.

— Но если бы он их кормил, то они стали бы ручными, и оказались бы еще более легкой добычей Питера!

Валентина снова расплакалась.

— Что бы вы не делали, все было Питеру на руку, все ему помогало. Ему и так все помогает, все и вся, даже безделье и отсутствие.

— А ты помогаешь Питеру? — спросил Графф.

Она не ответила.

— Разве Питер такой уж ужасный человек, Валентина?

Она кивнула.

— Питер — наихудший человек в мире?