Игра. Достоевский

   — Понятие о прогрессе как источнике и цели исторического движения, который производит и рождает события, должно быть прямым и непосредственным выводом из воззрения на народ и человечество как на идеальные личности, но это движение и результат его, прогресс, должны быть определены и охарактеризованы как можно глубже и многостороннее. Есть люди, которые под прогрессом разумеют только сознательное движение, производимое благородными деятелями, и, как скоро на сцене истории не видят таких деятелей, сейчас приходят в отчаяние, их живая вера в провидение уступает место признанию враждебного рока, слепой случайности, дикого произвола. Такие люди во всяком материальном движении видят упадок и гниение общества, унижение человеческого достоинства, преклонившего колено перед златым тельцом и жертвенником Ваала. Есть и другие, которые, напротив того, ещё думают, что общий прогресс может быть результатом только частных выгод, корыстного расчёта и эгоистической деятельности нескольких сословий на счёт массы общества, и вследствие этого хлопочут изо всех сил о фабриках, мануфактурах, торговле, железных дорогах, машинах, об основании обществ на акциях и тому подобных «насущных» и «полезных» предметах. Такие люди всякую высокую мысль, всякое великодушное чувствование, всякое благородное деяние считают донкихотством, мечтательностью, бесполезным броженьем ума, потому что всё это не даёт процентов. Очевидно, это две крайности. Первая крайность производит пустых идеалистов, высокопарных мечтателей, которые умны только в бесплодных теориях и чужды малейшего практического такта. Вторая крайность производит спекулянтов и торгашей, ограниченных и пошлых утилитаристов. Для избежания этих крайностей надобно видеть общество как предмет многосторонний, организм многосложный, который состоит из души и тела и в котором, следовательно, нравственная сторона должна быть тесно слита с практической и интересы духовные должны быть слиты с выгодами материальными. Общество тогда опирается на прочное основание, когда оно живёт высокими верованиями, этим источником великих движений и великих деяний. В верованиях открываются идеи, через распространение и обобщение идей общества двигаются вперёд. Но идеи не летают по воздуху, они расходятся по мере успехов коммуникации между обществами, а коммуникации требуют путей материальных. Отсюда великое материальное значенье железных дорог, кроме их великого материального значенья как средства к усилению материального благосостояния общества. Что ни говорите, но исходный пункт нравственного совершенства есть прежде всего материальная потребность и что материальная нужда есть великий рычаг нравственной деятельности. Если бы человек не нуждался в пище, в одежде, в жилище, в удобствах жизни, он остался бы в животном состоянии навсегда. Этой истины может пугаться только детское чувство или пошлый идеализм. Но ума дельного истина эта к разочарованию не поведёт. Дельный ум видит в ней только доказательство того, что дух не гнушается никакими путями и побеждает материю её же собственным содействием, её же собственными средствами. И потому в истории являются необходимыми не одни герои добра и сердечного убеждения, но и честолюбивые эгоисты и даже самые злодеи, не одни Солоны, Аристиды и Тимолеоны, но и Пизистраты, Алкивиады, Филиппы и Александры Македонские, не одни Генрихи Четвёртые и Петры Великие, но и Наполеоны. И все они равно работали одному и тому же духу человеческому, только одни сознательно, действуя для него и во имя его, а другие бессознательно, действуя для себя самих, во имя своего «я». И нигде, ни в чём не видно так ясно присутствия миродержавных судеб Божиих, как в этом равномерном служении духу и добрых, и эгоистов, и злых, в котором скептики видят неопровержимое доказательство, что человечеством правит слепой случай, ибо где же было бы обеспечение прогресса, порука за высокую цель, к которой стремится человечество, если бы судьба народа или человечества зависела только от явления честолюбивых личностей, подверженных и смерти и всякого рода случайностям? Напротив, так как источник прогресса есть сам дух человеческий, который беспрерывно живёт, то есть движется беспрерывно, то прогресс не прерывается даже в эпохи гниения и смерти обществ, ибо это гниение необходимо, как приготовление почвы для цвета новой жизни, и самая смерть в истории, как и в природе, есть только возродительница новой жизни. Развращение нравов в Римской империи, достигшее до крайних пределов, возвестило конец древнего мира и приготовило торжество новой веры, под сень которой склонилось всё, жаждавшее обновления и возрождения, и Рим, столица языческого мира, сделался столицей христианского мира. Великие исторические личности суть только орудия в руках духа: их воля при них, но она без ведома их ограничена духом времени, страны и потребностями настоящей минуты и не выходит из этого магического круга. Когда же она прорывается через этот круг и расходится с высшею волею, тогда перед глазами изумлённого человечества повторяется священное сказание о древнем Израиле, который охромел с неведомым борцом. Самовольно отторгшаяся воля человека от воли духа сокрушается, как лист, падающий с дерева, действует ли она во благо или во зло. Бывают в истории эпохи, когда, кажется, готова погаснуть в обществах последняя искра живительной идеи, когда над миром царит ничтожество и эгоизм, когда, кажется, уже нет более спасения, но тут-то и близко оно, и готовая потухнуть слабая искра жизни вдруг вспыхивает морем пламени, и осиянный ею мир дивится, откуда явилось спасенье.