Игра

В этот раз все было значительно хуже — у Раина не хватало ни дыхания, ни рук, ни внимания, чтобы управиться с двумя. Его снова выручил Фоли, возобновивший каменную бомбардировку — в колдуна он не попал, но одно из копий смог сбить, оно с змеиным шипением расщепилось на пять или шесть лучинок и погасло. С оставшимся Раин смог управиться — ломать пополам, памятуя о первом неудачном опыте не стал, просто загнул в кольцо. Видимо, это было то что нужно — замкнувшись, оно немедленно растаяло.

Черный метнул в него еще пару копий. Раин хорошо помнил, что с ними надо делать, так что вреда они ему не причинили. Фоли, что-то вопя, снова начал кидать камни — но тут колдун показал, что тоже умеет учиться на ошибках. Он вдруг поднял пять или шесть глыб и метнул их в гнома.

Фоли не расплющило только чудом — он смог спрятаться за одной из куч. Глыбы разметали ее до основания — под нею обнаружилось два обитых кованым железом сундука. Раин лишь понадеялся, что Фоли не начнет снова свои раскопки, как камни полетели уже в него.

Раин достаточно быстро сообразил, что можно этому противопоставить — собственные каменные снаряды. На некоторое время в Летописном воцарился самый настоящий ад — в воздухе, грохоча и разлетаясь тысячей осколков, сталкивались глыбы размером с мотоцикл с коляской. Раина изрядно побило, открывшиеся было сундуки снова засыпало, а уж то, что во всей этой кутерьме уцелел Фоли можно было признать чистым чудом.

Фоли не просто уцелел. Он сохранил ясную голову и держал глаза открытыми. И смог в очередной раз выручить Раина, когда, добравшись до него, вцепился ему в плечо и закричал во всю мочь:

— Из Анфилады!

Раин чисто автоматически переставил защиту — и в нее тут же воткнулись два ярко-оранжевых файерболла, прилетевшие из зала, в котором он прикончил колдуна в эмалевом доспехе.

Неожиданная поддержка воодушевила Черного — он возобновил атаки, причем его красные файерболлы колотили как молоты, так, что у Раина скользили ноги по полу.

— С двоими мне не справиться, — крикнул он Фоли. Тот промолчал.

Из коридора, который вел в Летописный влетела новая партия огненных шаров. Вторая створка двери соскочила с петель.

— Держись за меня, — крикнул Раин. Дрались они уже достаточно долго — отряд должен был успеть спуститься. Понятно, что если он здесь падет — эти двое пойдут вдогон и у ребят будут проблемы. Можно было попробовать нырнуть в шахту — но вряд ли он успеет достичь дна до того, как эти двое атакуют его совместно. А драться посереди узкой шахты — удовольствие ниже среднего…

Так что, когда в проеме коридора показалась пылающая фигура в эмалевом доспехе, Раин из последних сил взмыл под потолок. Фоли крепко держался за него — тормозил, но не сильно. Лишь бы не упал.

Пример Черного, слепившего из защиты копье натолкнул Раина на мысль о том, что у него тоже может получиться что-то в этом роде.

Увидев противника в воздухе, оба колдуна одновременно начали атаку. Раин загнул края защиты на себя, словно завернувшись в нее, а затем попытался закрутиться, чтобы избежать прямых попаданий. Этого ему сделать не удалось, противники несколькими жесткими ударами подбросили его еще выше.

Находясь в высшей точке Раин развернул защиту — теперь он ощущал ее как сеть. На него летели сразу семь или восемь огромных шаров — он бросил сетку на них, обернув файерболлы несколькими слоями и, оставив их под потолком Летописного, круто спикировал прямо в колодец.

Увы, он не рассчитал числа поворотов, так что в тот момент, когда заключенные в сетку шары взорвались, он в обнимку с Фоли влетел в пультовую. Последнюю, очень долгую секунду он изо всех сил старался затормозить, потом пространство перед его глазами расчертили разноцветные молнии и он отключился.

* * *

На экране вращалась восьмилучевая звезда, поверх нее горела надпись «Игра прервана». Радик, ничего не понимая, сорвал с головы шлем. Голова гудела.

— Что?! — пытаясь вскочить с кресла, закричал он. — Что это… — Крик не получился, он почему-то начал кашлять.

Звезда продолжала вращаться, надпись никак не хотела гаснуть.

Сзади него кто-то застонал. Радик, объятый ужасом, вцепился в подлокотники кресла.

— Только не оглядываться, — приказал он сам себе. — Ни в коем случае не оглядываться.

И оглянулся.