Игорь Святославич

— Нет. — Кончак мотнул головой. — Я не хочу, чтобы половцев, как и печенегов, со временем поглотил другой народ. Половцам нужно самим образовать государство, а для этого нужно забыть прежние распри и обрести единую веру.

— Но почему христианство? — спросил Елтук. — Почему не ислам?

— Если бы нас окружали исламские государства, тогда я вел бы речь об исламе, — ответил Кончак. — Но нам противостоят русичи-христиане, поэтому у них мы должны научиться тому, что в будущем возвысит нас над ними.

— Ты думаешь, христианский Бог подскажет тебе, как брать русские города? — усмехнулся Елтук.

— Если половцы на равных с русичами войдут в христианские храмы, тем легче нам будет войти в русские города, — со значением произнес Кончак. — Горечь целебного снадобья поначалу неприятна больному, зато потом она приносит исцеление.

— Расскажи это нашим шаманам, — мрачно пошутил Елтук. И предостерег: — Ты вознамерился сдвинуть гору, брат. Подумай, под силу ли такое смертному человеку.

— Я понимаю, что мне не удастся обратить всех половцев в христианскую веру, не удастся сговорить на это даже своих родственников, — со вздохом сожаления сказал Кончак. — Я лишь начинаю долгий и трудный путь по созданию половецкого княжества. Завершителем моего начинания будет мой младший сын, которого я собираюсь окрестить и оставить на воспитание у одного из русских князей. Мой сын вырастет среди русичей, усвоит их язык и обычаи. Познакомится с христианами из других стран, познает тайны мудрых книг. Он станет воевать мечами врагов своих, торговать их товарами. Он станет поистине великим ханом, ибо величие не в табунах и богатстве, не в сильном войске, но в истинной предназначении человека в этой жизни.

Последние слова произвели на Елтука странное впечатление. Он взирал на старшего брата в молчании, почти с благоговением, словно тот мог увидеть своим внутренним оком такие дали, о коих Елтук и не помышлял никогда.

«Да, мой брат необыкновенный человек, — думал Елтук. — Если он и не сдвинет гору, то заберется на нее и будет оттуда виден всему свету. Кто знает, может, это духи предков внушают Кончаку такие мысли».

Противиться духам предков Елтук не мог и не смел…

Двоюродные братья Кончака возмутились, узнав, что он собирается передать своего младшего сына в обучение православным монахам. Они гурьбой заявились, желая отговорить от задуманного.

— Твой сын в будущем не сможет сражаться с русами, ведь он станет их единоверцем.

— Более того, твой сын не захочет жить в юрте, пожив в княжеских теремах.

— Русичи воспитают Сокала врагом своего народа! Твоим врагом, Кончак! — наперебой твердили браться, обступив Кончака.

Однако, видя его непреклонность, родичи предложили окрестить мальчика в степном становище, пригласив сюда православного священника. Такое было не в диковинку: среди небогатых половцев было немало христиан, которые ходили молиться в особую юрту с крестом наверху.

Но Кончак желал, чтобы его сын познал православную веру не от полуграмотного монаха, но от высших иерархов Церкви, своими глазами увидел великолепие христианских храмов, прочел толстые церковные книги.

— Тогда я смогу задать сыну те вопросы, с какими я не смею обращаться к христианским священникам, опасаясь их неискренности, — молвил Кончак. — Мой сын, постигнув суть чуждой нам веры, не станет меня обманывать и тем более унижать.

— Зачем тебе ответы чужого Бога, Кончак? — спросили братья.

— Я хочу сделать христианского Бога своим союзником, — искренне ответил тот.

Такой ответ еще больше возмутил родню:

— Ты хочешь изменить нашей вере?! Души предков не прощают такого!

— Христиане двуличны. Они и сына твоего сделают двуличным!

— Твоя дружба с русским Богом никому из ханов не понравится! — сыпались упреки и предостережения.

И только старшая жена Кончака была в восторге от замыслов супруга.

Он, по своему обыкновению, был более откровенен с Хозалчин, нежели с кем бы то ни было. Ее одобрение было для него особенно важно, как подтверждение правильности принятого решения. Именно с Хозалчин Кончак обсуждал, к кому из русских князей отправить на воспитание юного Сокала. Хану хотелось, чтобы его сын чувствовал себя не заложником, а равноправным членом княжеской семьи. Для этого был нужен князь, в роду которого были браки с половчанками.

Выбор Кончака пал на черниговского князя Олега Святославича, матерью которого была половчанка.

Для начала следовало договориться с половецкой родней Олеговой матери, происходившей из орды Бурчевичей, кочевавшей близ Днепра. Через дружбу с Бурчевичами Кончак рассчитывал войти в доверие к черниговскому князю. К Бурчевичам отправился старинный друг Кончака, Узур.

Узур почти месяц провел в гостях у хана Бурчевичей Осолука. Тот даже сговаривал Узура поселиться в его кочевье, так приглянулся ему остроумный разговорчивый Кончаков посланец. Покидать родной аил Узур отказался, зато дружбу хана Осолука принял охотно. Одновременно ловкий Узур сблизился с теми из ханских беков, которые бывали в Чернигове и неплохо знали тамошнего князя и всю его родню.