Игорь Святославич

— Кое-кто трусливо бежал от русичей, хотя имеет здоровые руки и ноги, — уязвленно заметил Елдечук. — Интересно, как этот горе-воитель смотрелся со стороны, унося ноги от русичей. Наверное, не очень красиво.

На этот раз загоготал Тулунбай. Его смех подхватили несколько беков.

Даже хмурый Гза улыбнулся.

В препирательствах, колкостях и намеках прошло полдня. Наступило время полуденной трапезы. Ханы, беки и беи разъехались по своим становищам, чтобы через два часа собраться вновь.

Елдечук, единственный из всех ханов до конца распознавший хитрый замысел Кончака, навестил сначала Тайдулу, потом — Копти. Он обвинял обоих в слепоте и корил недомыслием.

— Кончак прознал, что большинство в совете против него, поэтому он сумел привлечь на свою сторону Гзу, благо у того зуб на многих из нас. Гза повлиял на Чилбука, и тот тоже стал на сторону Кончака. А то, что Гза и Чилбук выступают за Копти, а Кончак за Тайдулу, так это уловка, чтобы перессорить нас. Ведь все мы по договоренности должны стоять за Тулунбая. Вместо этого наше единство распалось, часть беков и беев готовы поддержать Копти, часть — Тайдулу. Те же, кто стоит за Тулунбая, оказались в меньшинстве.

Елдечук убеждал Копти и Тайдулу не поддаваться на хитрость Кончака.

— Если этот человек сумеет нас перессорить, тогда он сохранит за собой ханский бунчук, — говорил Елдечук. — Наше прозрение будет поздним и горьким.

Елдечуку удалось убедить в своей правоте Копти.

Но Тайдула, честолюбие которого подогревала его не менее честолюбивая жена, не желал ничего слушать. Ему казалось, что Кончак искренен в своем намерении сделать его великим ханом, ведь старший сын Кончака женат на дочери Тайдулы. Кончаку выгоднее видеть своим преемником родственника, нежели враждебного ему Тулунбая.

Во второй половине дня споры в юрте совета продолжились.

Благодаря стараниям Елдечука половина беков и беев были готовы отдать ханский бунчук Тулунбаю. Другая половина стояла за Тайдулу. Назревал момент, когда спор могли разрешить только духи-предки, но такой развязки не желал ни Тулунбай, ни Елдечук: оба были уверены в пристрастности шамана Есычана. Елдечук предложил перенести обсуждение на следующий день, лелея надежду за ночь уговорить Тайдулу. На этом же настаивали Тулунбай и Копти.

К удивлению всех троих, Кончак согласился с этим.

— Приятно еще сутки побыть великим ханом, — сказал он, распуская собравшихся.

Желая любой ценой вырвать Тайдулу из-под влияния Кончака, Тулунбай пригласил его в свой шатер, где вместе с Копти и Елдечуком принялся обхаживать слабовольного Тайдулу лестью и кумысом.

Елдечук подарил Тайдуле сорок кобылиц. Копти десяток верблюдов.

Упившегося кумысом Тайдулу уложили на повозку и отвезли в его становище.

На рассвете, едва собравшиеся в юрте совета расселись по своим местам, степь вдруг огласилась тяжелым топотом множества копыт. В юрту вбежал воин и сообщил, что прибыл великий хан Кобяк с пятью тысячами своих батыров.

— Скажи хану, что я буду рад видеть его в юрте совета, — сказал Кончак.

Воин с поклоном удалился.

Если Тулунбай и Копти еще ни о чем не догадывались, как и многие беки, то Елдечук сразу все понял. Кобяк не зря прибыл сюда со своими воинами: это поддержка Кончаку.

Едва Кобяк занял почетное место гостя, как тон Кончака резко переменился. Он заявил, что остается великим ханом, исполняя волю духов-предков, но из уважения к традиции готов провести голосование.

Из присутствующих лишь половина отдали свои голоса за Кончака, для решающего перевеса не хватало всего одного голоса.

— Клянусь небом, я появился вовремя, — с улыбкой заметил Кобяк. И проголосовал за Кончака.

Никто из беков не осмелился выказать недовольство таким нарушением обычая: хан из другого колена половцев не имеет права голоса на таких съездах. Промолчали и ханы, видя, что Гза и Чилбук с одобрением восприняли поступок Кобяка.

Елдечук покраснел от негодования, но тоже смолчал: сила Кобяка известна. Столько сабель, сколько у Кончака и лукоморского хана, нет ни у Елдечука, ни у Тулунбая, ни у Копти, вместе взятых.

Так хан Кончак сумел продлить свою власть над донскими половцами.

Глава двенадцатая. Поход на Курск

Миновал год с той поры, как сбежала Изольда из Чернигова вместе с Вышеславом, но не пришло к Олегу успокоение. Одержимый одной целью, одним жгучим желанием, он продолжал науськивать своих людей, веля им повсюду отыскивать следы беглецов, рассылал по городам и селам соглядатаев. Бренка Олег отстранил от поисков, видя, что тот плохо справляется.

Опальный воевода теперь жил в своем загородном тереме среди лесов и пустошей.

Однажды Олег получил известие от верного человека, который будто бы видел сбежавшую Изольду в Курске.

Олег заперся с соглядатаем в своих покоях и выспрашивал его: где он видел беглянку? Как она была одета? Был ли с нею Вышеслав?

Соглядатай, которого звали Мерец, старательно отвечал на вопросы князя, которому служил не за страх, а за совесть.

— Как одета была? В платье была одета, длинное до пят. На голове повой. А Вышеслава рядом с ней не было.