Игнат и другие. Как воспитать особого ребенка

Но как-то раз я зашла в Москве в «Детский мир» и вдруг встретила там точную копию нашего любимца!

Счастливая, я пришла домой, приоткрыла дверь к Игнату и выставила вперед пингвина. «Привет!» Я была уверена, что мальчик признает его за того же самого. Но Ганя сразу понял, что к чему, и радостно сказал:

– Здравствуй, новый пингвин! – И поскорее взял его в руки. Тут я сообразила, что раз это другой пингвин, то он не летает в потолок, и поспешила поделиться новостью с Ганей.

– Пингвины, знаешь ли, вообще-то не умеют летать, они плавают, – сказала я.

Судьба нового пингвина была определена. За несколько месяцев он так наплавался, что в конце концов развалился от сырости. Потом был, кажется, еще один, но его участь я уже не помню.

Страсть к пингвинам продолжалась около двух лет, но, когда она ушла, то сменилась другой, а потом еще одной – и еще, и еще…

Эту склонность Игната к всепоглощающим увлечениям, его упорство, плавно переходящее в непреодолимое упрямство, нам удалось в конце концов научиться использовать в мирных целях, перенаправлять и заинтересовывать мальчика более полезными делами, о которых рассказ впереди.

Папа Старший брат

Когда родился Игнат, Ивану было два года. Ваня был человек серьезный, но жизнерадостный, который к тому времени уже вовсю разговаривал и умел читать. Появление на свет младшего брата он воспринял со здоровым любопытством и довольно долго относился к нему практически образцово: радовался его маленьким успехам, с удовольствием катал его коляску и с нетерпением ждал, когда он подрастет и с ним можно будет играть.

Спали братья на двухъярусной кровати в небольшой комнате, и постепенно это пространство стало заполняться конфликтами. Ганя толком ничего еще не понимал, но в Иване просыпались ревность и обида. Чего это вдруг с этим Ганей все так носятся? Сказки на ночь ставят всегда не те, и вообще, уже три года ему, а он еще ничего не умеет – не брат, а какое-то недоразумение. В Ванином детском саду, куда мы попытались пристроить Ганю, когда ему исполнилось четыре года, дети, разумеется, дразнили маленького молчуна. Ему-то это было, в общем, нипочем, – но Ваня-то понимал все прекрасно, и это было сплошное расстройство.

К счастью, с шести лет Ваня пошел в школу, так что краснеть за брата уже больше не приходилось. Зато дома он начал предъявлять нам претензии. «С меня в его возрасте вы спрашивали гораздо больше!»

Мы отселили Ивана, выделив ему отдельную комнату, и на некоторое время это смягчило конфликт. Кроме того, еще раньше, как только мы сами поняли суть проблемы с Ганей, мы попытались в максимально доступной форме объяснить это и Ивану. Что у братика особенности развития, что нам всем надо ему помогать, что придется потратить много сил и времени, чтобы Игнат стал таким – ну или почти таким – как все. Ваня слушал и соглашался, и даже иногда помогал заниматься с Ганей – но хватало его ненадолго. Ганя врывался к Ване в комнату, разрушая его лего-роботов и даже иногда нанося ущерб его школьным тетрадкам. В самых тяжелых случаях мы наказывали Игната шлепком по попе или строгим внушением, но, конечно, Ваня считал эти меры несправедливо легкими. Он стал раздражительным и иногда вымещал свою злость на вещах: например, весь Ванин стол был утыкан ударами шариковой ручки. Один раз непостижимым для меня образом он продырявил монитор настольного компьютера.

Когда же Ганя, еще не научившись толком разговаривать, тем не менее овладел искусством дразнить старшего брата, тут начался караул. Иван, уже знакомый со всеми школьными обычаями, принялся поколачивать Ганю – и никакой особой скидки на возраст, на огромную разницу в размерах и тем более на непонятные ему «особенности» он не делал. Ему ничего не стоило как следует стукнуть мелкого, или даже со всей дури приложить его головой об стену. Ситуацию усугубляло то, что то ли порог боли у Гани был очень высокий, то ли он не в состоянии был осознать нанесенную обиду, но, даже получая довольно увесистые тумаки, он веселился и продолжал общение. Новая няня Катерина, которая как раз примерно в это время появилась у нас в доме, страшно боялась, что в какой-то момент Иван прибьет Ганю по-настоящему и просила принять меры.

Душеспасительные беседы приходилось иногда чередовать с жесткими внушениями. Я дал понять Ивану, что, если он не научится держать себя в руках, то может и сам огрести как следует. Но больше, конечно, спасало отвлечение внимания: по нашему настоянию, Ваня много занимался в разных секциях, от шахмат и анимации до плавания. Выручали и бабушки, особенно моя мама, которая жила рядом и могла несколько раз в неделю забирать Ваню после школы до вечера.