Читаем Игнач крест полностью

— Я знаю о ней далеко не все, — признался Бату, — но что из того? Она в моей власти. — И он втянул привычный запах гари широкими подрагивающими ноздрями, напоминающими ноздри его норовистого скакуна.

— А ведь ты должен знать о слугах все до конца, больше, чем они сами о себе знают, иначе ты никогда не сможешь предвидеть их поступки, угадать, чего от них можно ожидать, не сможешь управлять ими. Таких надо уничтожать, и чем скорее, тем лучше!

— Но ведь и ты, мой любимый баатур, — вкрадчиво начал Бату, — разве ты сам до конца понятен мне? Что же я должен сделать с тобой, если буду следовать этому твоему совету?

— Я не слуга, — надменно ответил Субэдэй, и единственный его глаз блеснул такой яростью и гордостью, что Бату отвел взгляд и примирительно сказал:

— Я пошутил, баатур ноян. Благодарю за совет. Судьба чародеицы теперь в руках вечного неба… А вот скажи, где те отряды, что ты послал, чтобы преподать урок послушания новгородцам?

Субэдэй помрачнел и сказал медленно и негромко:

— Уроки полезно не только давать, но и получать…

Бату почел за благо не продолжать разговор на эту тему, тем более что, миновав кольцо телохранителей, к ним приближался всадник, судя по чапану, из передового джауна и, видимо, с важными новостями, так как его пропустили беспрепятственно.

Поравнявшись с Бату, чэриг соскочил на землю и распростерся перед его конем. Не останавливаясь и не поворачивая головы, едва не переехав воина, Бату холодно бросил:

— Ты не во дворце великого хана, ты в походе. Говори в седле.

Чэриг прямо с земли одним прыжком взлетел на коня, и взгляд Бату смягчился. Жестом испросив позволения, чэриг сказал:

— Передовой джаун обогнал всадник на крупном белом жеребце…

— Ну и что? — надменно прервал его Бату. — Ты собираешься доносить мне о каждом встречном на пути?

— Это не каждый, — приглушенно сказал чэриг. — Когда он обогнал нас, то многие узнали его.

— И кто же, по-вашему, этот таинственный всадник? — не поворачиваясь, спросил Субэдэй. — И почему ты не доставил сюда его самого или хотя бы его отрубленную голову?

— Мы не могли этого сделать, баатур ноян, — он показал золотую пайдзу.

Бату ничем не выдал своего удивления, сохраняя прежнее надменное выражение лица.

— Одни говорят, что он похож на джаун-у-нояна из отряда разведки, уничтоженного новгородцами, другие — что это арбан-у-ноян из тумена Менгу-хана, третьи — что это урусский баатур, зарубивший немало наших воинов, четвертые утверждают, что это гонец великого хана Угэдэя. Он неизвестно откуда появился и неизвестно куда исчез… увозя твою чародеицу. Он ускакал вперед в направлении движения нашего войска и скрылся в морозной пыли…

— Как это могло случиться, баатур ноян, что пайдза оказалась в руках этого негодяя? — грозно обернулся Бату к своему спутнику.

Субэдэй опустил голову, стараясь скрыть охватившее его волнение.

— Я привык воевать с живыми людьми, а не с многоликими призраками. Если вечное небо уготовило нам встречу, то я посмотрю, что течет в его жилах, — мрачно сказал он.

Бату понял, что старый вояка знает гораздо больше, чем говорит, но, приученный выжидать, ничего не спросил, только пришпорил своего коня, ускорив его бег.

* * *

Лишь к вечеру добралась Дарья Пантелеевна до Новгорода. Еще издали услышала она праздничный перезвон колоколов. Всюду было полно народа: воины потрясали оружием, бабы плакали от радости и вспоминала погибших, — такую силу одолели!

Ворота дома посадника оказались широко распахнуты, во дворе толпился самый разный люд, среди которого Дарья легко угадала беженцев из Торжка и окрестных сел. Бросив поводья подошедшему отроку, она поднялась наверх.

Когда Степан Твердиславич увидел Дарью, он тяжело встал ей навстречу.

— Ты знаешь, что с твоей дочерью? — спросила она, и слезы потекли по ее обветренному лицу.

— Знаю, — сказал посадник, нахмурившись, — рано плачешь. Князь Александр спас ее, освободил из плена. Ее привезли домой… Да только она едва не лишилась жизни… того и гляди, кончится…

— Где, где она?! — вскрикнула знахарка, а сама чувствовала, как по совсем уже было обессилевшему телу пошел от груди во все стороны горячий ток. — Веди меня к ней! Не медли!

Степан Твердиславич сам повел Дарью в одну из верхних горниц, где в забытьи разметалась на тисовой кровати Александра. Черное с зелеными узорами одеяло сползло, обнажив туго стянутую повязками грудь.

— Кто перевязывал? — спросила Дарья.

— Радша, ближний воин молодого князя. Из пруссов он. Он и воин храбрый, и лекарь, говорят, изрядный.

— Ну, это сейчас посмотрим, — недоверчиво буркнула знахарка, разматывая повязку, порозовевшую от просочившейся крови.

Степан Твердиславич отвернулся к слюдяному оконцу, теребя свою вьющуюся бороду и продолжая говорить, не очень заботясь о том, слушает его Дарья или нет. Он рассказывал о судьбе Радши, который прибился к князю Александру, когда рыцари магистра Германа Балка уничтожили почти всех его соплеменников. Теперь он бьется против них с княжеской дружиной.

Перейти на страницу:

Похожие книги