Игнач крест

— А что же раздумал? — насмешливо спросила Александра Степановна.

Но рыцарь не принял ее тона и отвечал серьезно и даже сумрачно:

— Видишь ли, она один раз уже овдовела. А ведь ты сама прекрасно, что нас всех ждет, знаешь… Зачем же мне второй раз ее вдовой делать?

— Умный ты человек, дядя Иоганн, — с какой-то непонятной рыцарю болью сказала боярышня, — а некоторых простых вещей не понимаешь. Думаешь, ты хорошо поступил, благородно? Нет. Тебе это только кажется, а на самом деле ты поступил плохо, очень плохо.

— Почему? — удивился рыцарь.

— А потому, что если бы ты женился на Дарье да выкуп за нее уплатил, то она стала бы свободной. Теперь уразумел? Сам-то ты превыше всего вольную волю ценишь, — сказала Александра, как отрезала.

Рыцарь настолько оторопел, что даже остановил коня, поскакал было назад, потом вернулся. Видно было, что нелегкие думы одолевают его.

— Благодарствую, боярышня, ты преподала мне хороший урок мудрости, — пробормотал он. — А что такое мудрость? Талант дается Богом, ум— родителями, а мудрость — только совестью да еще опытом. Опыта у тебя пока маловато, а вот совесть — само твое естество! Castis omnia casta[99]. Почему же ты раньше мне ничего не сказала?

Александра промолчала.

Так они и ехали до самого вечера по льду замерзших рек и озер.

Ночной привал устроили уже недалеко от Торжка, скрытно, в густом еловом лесу на высоком берегу Тверцы. Подвязали лошадям торбы с овсом, разожгли костерок в ложбинке. Прошлогодний сушняк горел без дыма, давая сильное и короткое пламя.

Сюда доносились глухие удары пороков, непрерывно, ночью и днем, бьющих в городские ворота.

Не только люди слышали этот монотонный грохот — чуткие, подрагивающие уши волков улавливали и глухие удары стенобитных пороков, и звон оружия, и треск рушащихся стен и кровель, крики и стоны. Оголодавшие за зиму волчьи стаи стягивались к Торжку, в окрестные леса. Днем они не смели приблизиться к городу, даже не выходили на опушки, но затаивались и ждали. Молодые волки подвывали и поскуливали от вожделения. Влажные черные носы их на большом расстоянии чуяли запах гари, раскаленного металла, паленого волоса, ненавистный и опасный запах человека, острый, струящийся и влекущий запах крови. Мускулы на ногах и груди сами собой напружинивались. Однако вожаки — самые умные и опытные волки — до поры удерживали свои стаи в укрытиях. И волки ждали, терпеливо ждали. Они ведали, что час их придет, придет неотвратимо, что скоро мяса хватит на всех, и все новые и новые стаи стягивались к Торжку…

Вечерело. Солнце зашло, но еще тянулись долгие сумерки. Неожиданно один из охотников, сидевших у костра, щербатый молчаливый Прохор, бесшумно поднял лук, натянул тетиву и послал стрелу куда-то в темноту.

— Что это ты? — с недоумением спросил Евлампий.

Прохор, не отвечая, направился к кустам и вытащил оттуда убитого наповал молодого волка. Он бросил его неподалеку от костра.

— У Прохора где голова, там и рука, — похвалил Трефилыч, пробуя свое варево, которым остался вполне доволен.

Сам же Прохор, сдвинув колпак и почесав в потылице, с некоторым удивлением сказал:

— Что ж его сюда занесло? Шалый какой-то. Видно, ненароком.

— Убери, — тихо попросила Александра.

Прохор послушался и отволок волка за хвост в сторону.

После трапезы все улеглись недалеко от костра, кто подстелив лапник, кто в санях. Только Александра и Иоганн стали тихо обсуждать дальнейшие планы на нынешний день.

— Сколько войска сейчас Торжок воюет? — спросил рыцарь.

— Князь Андрей говорил, что Субэдэй привел под Торжок тысяч тридцать сабель. Но, судя по тому, что мы слышим удары пороков в ворота, он до сих пор не проник в город…

— Мы должны попытаться чем-то новоторжцам и русским пленным помочь, пока Батый сюда всю свою орду не привел, — проговорил Иоганн и решительно зажал в кулаке свой острый бритый подбородок.

— Но как же нам попасть туда, если город со всех сторон окружен высоким забором? — покачала головой Александра.

— Надо поближе подобраться, забор поджечь, пролом устроить, дорогу пленным освободить…

Рыцарь не успел договорить, как боярышня вдруг вскочила и схватилась за меч. В неверном зыбком свете забрежившего дня он увидел, как откуда-то из чащи появились и стали приближаться две припущенные снегом фигуры верховых. Сторожевой охотник сделал успокаивающий знак рукой. Вглядевшись, Александра Степановна и сама узнала Бирюка и Силантия. Их было только двое. Но где же князь Андрей? Его помощь была сейчас так нужна!

— Как вы так быстро нашли нас? — не могла сдержать нетерпения боярышня.

— Аз есмь охотник, — только и проворчал Бирюк, спешиваясь. — От Гершковичей мы двинули напрямик.

Набухшие от усталости веки почти прикрыли и без того маленькие глазки старосты.

— Где князь Андрей? Что с ним? — продолжала допытываться Александра.

Бирюк хмуро молчал. Боярышня настороженно взглянула на Силантия, который снимал седла и протирал взмыленных коней.