Иерусалим

Карин некоторое время сидела, погруженная в глубокую задумчивость, потом она поднялась, пригладила волосы, повязала на голову платок и пошла поговорить с миссис Гордон. Карин откровенно передала миссис Гордон цель приезда Ингмара, и посоветовала ей не позволять Ингмару жить в колонии, потому что им грозит опасность потерять одну из сестер. Случилось же так, что во время разговора с Карин миссис Гордон сидела у окна и смотрела во двор, где стоял Ингмар, прислонясь к столбу, и вид у него был еще более беспомощный и неуклюжий, чем всегда; по лицу миссис Гордон мелькнула легкая улыбка.

— Мне бы не хотелось отказывать кому бы то ни было в убежище; особенно, если человек приехал издалека и имеет столько родственников среди колонистов. — А если Господь посылает теперь Гертруде испытание, то нельзя мешать ей пройти через него.

Этот ответ удивил Карин. В пылу разговора она подошла ближе к миссис Гордон и смогла, наконец, увидеть, на кого та смотрит с улыбкой. Карин видела только, как Ингмар похож на отца, и, как ни была она сердита на него, ее возмущало, как это миссис Гордон не понимает, что человек с такой наружностью прежде всего мужчина и обладает умом и достоинством больше, чем другие.

— Хорошо, — сказала она, — будь по-вашему, но он всегда добивается своего.

Вечером того же дня большинство колонистов собралось в уютном зале. Одни следили за веселыми играми детей, другие беседовали между собой о событиях дня, а некоторые, собравшись по несколько человек вместе, читали американские газеты. Когда Ингмар Ингмарсон увидел это большое ярко освещенное помещение и счастливые лица людей, он не мог удержаться от мысли: «Несомненно, далекарлийцам здесь очень хорошо живется, и они не стремятся назад на родину. Эти американцы лучше нас знают, как сделать так, чтобы было хорошо им и другим. Да, благодаря этой дружной совместной жизни колонисты могут выносить все тяготы и лишения, — это мне совершенно ясно. Правда, те, кто раньше владели целыми именьями, должны теперь довольствоваться одной комнаткой, зато здесь у них больше удовольствий и удобств. К тому же они столько видели и столькому научились. Я уже не говорю о взрослых, но мне всерьез кажется, что здесь даже самые маленькие дети знают больше, чем я».

Многие из крестьян подходили к Ингмару и спрашивали его, как ему тут понравилось.

— Я вижу, — говорил Ингмар, — что вы тут неплохо устроились.

— Ты, наверное, думал, что мы живем здесь в шалашах? — спросил Льюнг Бьорн.

— Нет, я знал, что до этого дело не дойдет, — ответил Ингмар.

— Насколько я знаю, о нас на родине ходили и такие слухи.

В этот вечер Ингмара много расспрашивали о том, что делается у них в деревне. Один за другим подходили они к Ингмару, садились возле него, справлялись о своих соседях, и почти никто не забыл спросить об Еве Гуннарсон.

— Она жива-здорова, — отвечал Ингмар, — и не упустит случая побранить хелльгумианцев.

Среди присутствующих Ингмар заметил одного молодого человека, который весь вечер держался вблизи него, но не заговаривал с ним. «Интересно, кто этот человек, который так похож на меня и который смотрит на меня так, словно ему хочется вышвырнуть меня из комнаты?» — думал Ингмар. Скоро он догадался, что это его двоюродный брат Бу, давно уехавший в Америку.

Ингмар подошел к Бу и передал ему поклон от его родителей. Бу сначала задал ему несколько вопросов о родных, а потом справился, как поживает школьный учитель. Кругом все смолкли; до сих пор никто не решался заговаривать с ним о Сторме, и Ингмар видел, как многие толкали Бу, чтобы он сменил тему. Ингмар спокойно ответил, что учителю живется хорошо и что он на следующий год собирается выйти в отставку. Потом Ингмар прибавил:

— Меня радует, что ты вспомнил об учителе, ведь в школе тебе не раз от него доставалось.

Все начали смеяться, вспомнив, как часто учитель жаловался на тупость Бу, а тот смутившись отошел, не задавая больше никаких вопросов.

Старый капрал Фельт был как всегда окружен детьми, которые ждали от него новых рассказов. Ингмар не видел Фельта с тех пор, как того обратили дети; он сильно дивился, глядя на старика, и подошел послушать, что Фельт мог рассказывать детям. Капрал рассказывал, как однажды в юности, ночью он стучал в церковные врата, вызывая мертвых.

Марта Ингмарсон взглянула на детей, окружавших Фельта, и увидела, что они побледнели от страха.

— Фельт, у детей уже мурашки по коже бегут от твоих историй о привидениях, — строго заметила она. — Расскажи лучше что-нибудь полезное и поучительное.

Старик задумался на минуту, потом сказал:

— Ну, тогда я расскажу вам, что слыхал от матери, когда она захотела научить меня по-доброму обращаться с животными.

— Да, расскажи об этом, — сказала Марта и отошла; Ингмар остался и стал слушать.

— На нашей родине, в Далекарлии, — начал Фельт, — стоит одна избушка на холме, который называется «холмом горя», а называется он так потому, что некогда на нем жил один очень злой и дурной человек.

Когда Фельт произнес эти слова, Ингмар вздрогнул и подошел ближе, чтобы лучше слышать.