Иерусалим правит

Мистер Микс признал, что по сравнению с Пятницким даже Адольф Гитлер зачастую казался матерью Терезой; но, отметил американец, противоречивость натуры Пьята очаровывала. Впрочем, основной причиной, по которой он оставался с Полковником, выступала, по его словам, исключительно корысть. «Он был невероятно удачлив, — сказал Джейкоб Микс, смеясь. — Я цеплялся за него так, как иные люди цепляются за кроличью лапку». Микс подтвердил, что полковник действительно добился известности в качестве звезды вестернов категории Б и «промежуточных» сериалов[8] нескольких независимых производителей на Гауэр-Галч[9] (голливудское место расположения большинства таких контор); он показал мне полноцветный рекламный плакат, с яркими красным и желтым и с внушительным черным. Плакат предназначался для фильма под названием «Закон ковбоя»; на картинке был изображен сидящий на лошади и машущий рукой ковбой, нижнюю часть лица которого прикрывал платок. Главную роль в фильме играл «Ас» Питерс, снималась картина на студии под названием «Делюкс». Плакат, очевидно, относился к середине двадцатых. Сол Лессер[10] (я познакомился с ним в конце пятидесятых) упоминал о своем участии в сомнительных проектах — создании множества дешевых вестернов и приключенческих лент для кинотеатров, которым приходилось показывать разом две картины, сериалы, мультфильмы и кинохронику, чтобы оставаться на плаву. Мистер Микс также позволил мне взглянуть на сигаретную карточку, выпущенную в Англии «Уиллс и Ко», — ковбой в высокой белой стетсоновской шляпе, с темным платком на лице и с подписью: «Ас Питерс. Летающий Ковбой („Делюкс“)». По словам мистера Микса, у него были и другие сувениры, но большую часть он потерял вскоре после отставки: в его римской квартире случился пожар.

Я никогда не думал, что смогу установить связь между полковником Пьятом и одним из героев моего детства. Многие мальчики, которые росли в послевоенной Великобритании, читали о приключениях «Ковбоя в маске» в еженедельных и ежемесячных «пенни дрэдфулс»[11]. Хотя этот персонаж появился в Америке, в Великобритании он продержался дольше. Как и Бак Джонс[12], Ковбой в маске был могучим народным героем. О Джонсе в Америке позабыли сразу после его смерти в знаменитом пожаре в «Коконат-Гроув» в 1944-м[13], но в Великобритании он выжил: посвященный ему журнал выходил приблизительно до 1960-го. Журнал «Ковбой в маске» закрылся в 1940-м из-за нехватки газетной бумаги. У полковника Пьята сохранилось несколько изорванных выпусков двадцатых и тридцатых; эти журналы редко встречаются даже в специализированных каталогах. Моя же собственная коллекция досталась мне по наследству от дяди, великого энтузиаста вестернов.

В разговоре с Джейкобом Миксом я упомянул, что полковник Пьят очень высоко его ценил — на свой лад, конечно. В ответ старый разведчик расхохотался от души. Он отметил, что запомнил похвалы Макса. Мистер Микс оказал мне всю возможную помощь, и его подробные замечания были очень важны для понимания некоторых фрагментов рукописи Пьята. К сожалению, мистер Микс умер вскоре после того, как мы насладились его обществом и гостеприимством; теперь он похоронен на протестантском кладбище близ Чапалы.

Не имея никакого опыта по части формальных религиозных вопросов, я нередко находил воззрения полковника нелепыми и примитивными. Он утверждал, что всякая социальная стабильность основана на наших усилиях, цель которых — как можно лучше использовать Божьи дары. Мы должны поддерживать и укреплять эту стабильность. Аргументы Пьята, что энтропия — естественное состояние мироздания и что физическая вселенная, находящаяся в бесконечном движении, не является благоприятной средой для развития разумной жизни, представляются мне в каком-то смысле средневековыми, хотя и выражены в терминах современной науки. «Постоянное изменение — главное правило вселенной, — заявлял он. — Чтобы снизить уровень энтропии, мы должны приложить огромные усилия, используя опыт, разум и мораль для создания хоть какой-то справедливости и гармонии из материала Хаоса». Его летающие города должны были стать островами порядка в мире всеобщего безумия. Он ценил идеалы и учреждения демократии, по его словам, «воплощенные в довоенных Соединенных Штатах». Единственное движение, на которое он до самой смерти жертвовал деньги, — это «Гринпис». «Я разделял любовь к природе со всеми подлинными нацистскими лидерами, — говорил мне Пьят. — Мы были великими защитниками природных ресурсов задолго до того, как это стало модным». Он утверждал, что играл важную роль в немецком проекте переработки и вторичного использования материалов, но, когда я попытался выяснить детали, Пьят стал удивительно неразговорчив, а потом резко сменил тему, спросив, знаю ли я немецкое стихотворение из «Можжевелового дерева» братьев Гримм[14].