Идущий впереди

— Ради бога! Например, конькобежцем. Наш знаменитый конькобежец, между прочим, член ЦК комсомола. Как видите, открывается блестящая перспектива, и не только в спортивном отношении. Потом, когда здоровье не позволит вам бегать, станете видным общественным деятелем. Успеете объездить все страны мира. Все будет зависеть от вашего желания.

— А если футболистом?

— Пожалуйста! Явитесь к тренеру «Спутника». Когда вас спросят, где вы научились, скажете, у бразильца Пелезагайло де Сантоса. Он знает такого. И вам поверят.

— Решено.

— Итак, сейчас вы заснете.

— Подождите, самое главное. Играть, так по всем правилам! Что я должен за это? Служить у вас сорок лет домработницей?

— Что за дикий бред!

— Понятно. Наверно, эта футбольная способность у меня ровно на год?

— Нет. Вы будете играть, как и все футболисты, до тридцати трех лет, если, конечно, раньше не скажете себе: «Я НЕ МОГУ, МНЕ ВСЕ НАДОЕЛО, ХВАТИТ!» Гипноз спадет, электромагнитные колебания изменятся, и вы станете прежним Серовым. Дальше крупная общественная работа. Зависит только от вас. К тому времени вы станете очень знаменитым.

— Что же с меня требуется? Ясно. Год такой жизни засчитывается за пять лет нормальной?

— Не выдумывайте, не мучьте себя! Спокойно доживете до старости. Я с вас ничего не потребую. Спокойного сна, спокойной жизни, Серов!

И Серов почувствовал, что он уже лежит на кровати и на него смотрят большие, неестественно большие глаза старика. Потом показалось, что на него смотрит уже не старик, а Лена Соколова, потом не Лена, а его товарищ по группе. И глаз становилось все больше. Он лежал, не в силах пошевельнуться, и на него смотрели сотни, тысячи глаз. Глаза стали темнеть и прыгать, превратившись в тысячи маленьких футбольных мячиков. Потом все куда-то провалилось.

Что это было, бред или сон, Серов так никогда и не понял. Но он увидел себя в своей же комнате, освещенной блеклым кирпичным светом. По комнате ходил старик Шагреньев и листал записную книжку, потрепанную, в потертом на сгибах кожаном переплете. Потом он подвинул к окну стул, подложил газетку, стал на сиденье, открыл форточку (кстати, Серов утром увидел, что форточка распахнута), слез на пол и сладко потянулся.

— Все, кончена работа. Итак, подведем итог. Из пятидесяти человек, — старик снова раскрыл записную книжку, — один захотел стать певцом, семнадцать — академиками, семь — приобрести «Волгу», девять — дожить до ста двадцати лет, трое — съездить во Францию, двое — стать министрами, двое — совершить кругосветное путешествие, трое — получить квартиру, один — напечатать поэму в «Юности», один — смерти своей соседки, один — поступить в институт, двое — выиграть по золотому займу сто тысяч и последний — стать спортсменом.

Потом старик задумался.

— А что у нас было на пятьдесят опрошенных в девятнадцатом веке? Сейчас полистаем. Вот: десять — королями, один — губернатором, пятнадцать — собрать полные сундуки золота, двое — изобрести паровоз, семеро — быть непревзойденными игроками в карты, один — убить Пушкина и этим войти в историю, один — открыть Северный полюс, трое — быть первыми фехтовальщиками в мире, девять — великими полководцами, последний — жениться на английской королеве.

Старик спрятал книжку и покачал головой.

— Мельчают люди!

Свет погас, и все исчезло.

* * *

Серов десять дней не появлялся на занятиях. Наконец он пришел, но пробыл в университете несколько часов. Он был страшно рассеян, неохотно разговаривал. Друзья пожимали плечами: «Неужели опять Соколова?»

Его видели в большом спортивном зале. Сначала там тренировалось несколько баскетбольных команд, потом футболисты сборной университета отрабатывали технику и удары. А Серов стоял и смотрел, глупо, растерянно улыбаясь. Петька, вратарь сборной университета, знал Серова. Увидев, что тот стоит уже целый час, прислонившись к стенке, откатил ему мяч. Мяч подкатился к Серову и остановился.

— Попробуй ударь.

Но Серов не двигался и глупо, растерянно улыбался.

Еще несколько человек повернулись к нему.

— Ну чего ты там, бей, авось докатится!

Серов посмотрел на Петьку, потом на мяч. Выражение лица Серова как бы говорило: «Ну ладно, ребята, раз вам так хочется посмеяться, ну я, конечно…» Он как-то очень медленно, неуверенно размахнулся…

Резкий (словно хлопнул бич) удар заставил всех обернуться. Петька от внезапного сильнейшего толчка в грудь сидел на полу. Мяч, отскочив от Петьки и ударившись еще в две стенки, покружился и затих.

Серов повернулся и вышел.

* * *

Больше его в университете не видели. Потом пошли странные слухи, что Серов принят в команду мастеров «Спутника». Все решили, что этого не может быть. Никто не видел, чтобы он когда-нибудь играл в футбол. Но кто-то вспомнил эпизод в спортивном зале. Слухи подтвердились. Фамилия Серова промелькнула в газетах (в Москве еще сезон не начался). В группе узнали, что Серову дали академический отпуск на год.

* * *

За все это время (два месяца до Москвы) Серов не сделал ни одной записи в дневнике. Что он чувствовал, он никому не рассказывал.

ГЛАВА VI ЛЕОНИД МАРКЕЛОВ