Идущий на Север. Долина Башен

– Что же вы, словно бешеные, глазами ворочаете, проходите да рассаживайтесь.

– Как в музее! – наконец оценил Геллерт и, не снимая сапог, плюхнулся в свободное кресло.

А вот возничий, в отличие от прирождённого грубияна, похоже, постоянно напоминал себе, где он находится и что следует помнить правила хорошего воспитания и вежливости – обувь Гика стянул.

– Что тут у нас? – пробасил воин.

– Нет уж, что там у вас?

– Почти всё сделали, хозяин, – успокоил меня Гика. – Многое из провианта я добыл, хотя пришлось поторговаться. Удалось даже купить чайланский чай… Некоторые лавки уже закрывались, поэтому я внёс аванс, слуги доставят требуемое к утру. Пожалуй, мне придётся просыпаться пораньше и…

– Я тоже всё продал! – перебил его Геллерт. – Оружейник, ракалья, закрылся, даже не хотел пускать меня внутрь, представляешь?

– И что же ты сделал?

– Пригрозил, что начну разбирать его лавку на кирпичи.

– Ну, спьяну ещё и не такое скажут, он наслушался пустых угроз поди.

– Вот и понял! Тогда я пообещал ему, что сам выпишу подряд и сам же его выполню, если он немедля не откроет двери знаменитому охотнику за головами!

– Хм… Конечно, его пустым стуком в дверь не напугаешь, а вот так… И что ответил несчастный?

– Открыл!

– Хорош, нечего сказать, – неодобрительно произнёс я. – Так ты всех торговцев Ванкоры против себя восстановишь, если будешь угрожать, обещая развешивать их головы на крюках. Разве нельзя было сразу представиться?

– Увы, Марк, я сделал это, не подумав, – виновато ответил Геллерт, почёсывая затылок, а Гика глухо засмеялся. – Но потом всё пошло нормально. Клянусь эфесом, мы даже выпили немного! Поначалу он дулся, пыжился в обиде. Я и предложил мировую из красного вина. Что смешного? По-моему, очень дипломатично. Подумаешь, оружейник… Этот человек до того уверовал в свою исключительную значимость, что до первого бокала даже не захотел слушать мою любимую притчу, всё время обращался к жене и поминал, сколько благородных рыцарей он снабдил добрым оружием.

– Так ты всё продал?

Чувствую, оружейник хорошенько проучил нахала, побаловавшись с ценами.

– Здесь все до последнего солера! Щит стоил немного, остальное продал как вышло. Поменял ножны меча на новые. Может, я и упустил часть прибыли, но воин – не торгаш… Говорил я тебе, Гика, пойдём сперва со мной, ты бы наверняка торговался удачней! Забирай, Марк, солеры, тебе видней, куда их тратить в трудной и очень опасной, я надеюсь, дороге! – с этими словами он вытащил и положил на стол мешочек с монетами.

– Если бы я пошёл с тобой, то не успел бы сделать свои дела, – возразил возничий. – Вот сдача, хозяин. Надо бы ещё раз прикинуть, что нам потребуется. И вот ещё что: я купил тебе подзорную трубу! Хозяин уверял, что она очень хороша, а ежели наврал, то я вернусь и засуну ему…

– Я понял.

– Пригодится в нашем путешествии? – спросил Гика.

Приняв из его рук коричневый тубус, я было открыл, но тут…

Только сейчас до меня дошло!

– Друзья мои, подождите-ка… Вы твёрдо решили ехать со мной? – вчера у нас состоялся предварительный разговор, в котором я юлил, словно уж, опасаясь что-то навязывать и напрашиваться.

– Ещё вчера, – подтвердил возничий.

– И сегодня немного поговорили, пока ты слушал этого бездельника в красной рубахе, – кивнул Геллерт. – Ты знаешь почему, стоит ли говорить два раза? Гика один назад не поедет, а я жажду приключений. Завтра купим зимнюю одежду, и на север!

– Лучше именно завтра, – вставил Гика.

Он не распространяется особо, хотя мотивы его я приблизительно понимаю: возничий хочет поменять социальный статус. Надоело ему возничить для других, хочет самостоятельности. Ну и достатка, естественно.

– Вот как? Вообще-то, я собирался задержаться в Грандуре ещё на пару дней.

– Не стоит задерживаться, Марк, – тихо сказал Гел, и парни переглянулись опять, словно советуясь мысленно, как лучше продолжить.

Я насторожился и отложил тубус в сторону.

– Выкладывайте.

Воин встал, посмотрел на паркет, хмыкнул:

– Чисто как! Если мы не направимся по твоему делу тотчас же, я тоже скину эти футляры для сушёных медвежьих лап… Понимаешь, что-то нехорошее происходит. На ратушной площади полно людей, горожан и пришлых, из лагеря снаружи. Все спорят, ругаются, кто-то плачет, кто-то толкается. А у двора лорда, прямо на земле, сидит целая орава понаехавших, так смешно их называют горожане. Часть стоит на коленях и молится, другая же часть замерла с зажжёнными свечами. Рядом и на ратушной площади дежурит по отряду гвардейцев, и мне было видно, что эти парни порядком растерянны.

– Уходить надо завтра, – повторил Гика. – Боюсь, что всё дело в какой-то болезни.

– Болезни, говоришь? – насторожился воин. – Нет уж, Пречистый Ванк не даст благородному воину помереть от крестьянской лихорадки или болотной чумы, я соглашусь только на триппер!

Карантин мне не нужен!

– Лорд может закрыть город, – настаивал возничий. – Начнётся паника.

– Она уже началась! Разве ты не видел, Гика?

– Что-то имеешь в виду? – уточнил я, сделав напрасный, в общем-то, знак возничему, чтобы тот молчал и дальше. Раз уж этот болтун разошёлся, пусть и рассказывает…