Четтан равнодушно смотрел на меня из небесной выси. Светилу было безразлично, что старый пьяница Мышатник больше не увидит его…
И ведь я даже не поняла последних слов Унди. Я не знаю, что они значат. «Иль» и «гор»… Или это было одно слово? «Ильгор»? Что хотел сказать мне Унди, умирая? Что?
Его хоронили на следующий день. И Беш, и могильщики, и отпевавшие покойника Чистые братья – все торопились покончить с неприятным делом до праздника урожая. А я была рада, что похороны моего учителя пришлись на синий, меарский день, и мне не надо быть вместе со всеми на кладбище. Ну, а Карсу туда, понятное дело, брать не стали.
Быть может, мне хотелось оставить себе лазейку – возможность думать об Унди так, словно он когда-нибудь вернется? Глупо, конечно. Но… ведь я не видела своими глазами, как засыпают землей его тело.
Не видела.
Кто-то дернул меня за рукав. Негромко заворчал вулх. Прежде, чем я успела обернуться, откуда-то у меня из-под коленки прозвучал скрипучий голосок:
– Зачем тебе гусь, раз ты его не ешь? Отдай мне!
Я тихо ахнула.
Раскорячившись на деревянном полу, ко мне тянул кривые ветки сучковатый пенек. Маленькие черные глазки-ягодки воровато поблескивали в трещинах коры.
– Смутные дни! – восторженно сказала я. – Корняга?! Не может быть! Ты откуда?
– Из леса, – проворчал корневик. – Жрать дашь?
Я не глядя отрезала гусю ногу и протянула Корняге. Мне, конечно, было интересно взглянуть, как лесной пенек будет расправляться с гусем. Но еще интереснее мне было узнать, как он оказался в Сунарре.
– Жри, только отвечай как следует, – сурово сказала я. – Неужели ты за нами увязался?
Корневик разинул пошире дупло, которое заменяло ему рот, сунул туда гусиную ногу, захлопнул дупло и несколько мгновений напряженно таращился прямо перед собой. Потом встряхнулся – только сучья затрещали! – и снова открыл дупло со словами:
– Еще жрать дашь?
– Тьма тебе за шиворот! – уважительно отозвалась я и потянулась за второй гусиной ногой. Однако в последний момент спохватилась и предложила мясо вулху. Вулх мгновенно захрустел косточками, а Корняга скрипуче вздохнул.
– Сначала расскажи, – ехидно напомнила я. – А то знаю я твою привычку исчезать на полуслове. Так как ты здесь оказался?
– Люди привезли, – ответил корневик, скосив блестящие глазки на гуся.
– А сами они где? – спросила я.
– Во-он, пиво собрались пить, – махнул корявой веткой пенек.
Я посмотрела туда, где за дубовым столом рассаживались четверо здоровенных лбов. Больше всего они мне напомнили разбойников, с которыми по милости Корняги нам пришлось свести знакомство в первый же день скитаний по Диким землям. То ли из соседней шайки лесные братцы, то ли остатки той самой, с которой мы разобрались у озера.
– Так это они тебя пиво пить научили? – догадалась я.
Корняга кивнул. Я с сожалением посмотрела на свою почти полную кружку и молча протянула ему. Корняга так же молча принял кружку и вылил ее содержимое темной струйкой себе в дупло.
– Хорошее пиво, – проскрипел он с видом знатока.
Я вдруг рассердилась. И чего это я погань лесную в друзья записала? Пивом пою, мясом угощаю… А он мне, между прочим, врал без зазрения совести неоднократно.
– Значит, когда я тебя в лесу про Каменный лес спрашивала, ты сказал, что ничего не знаешь, – зловещим тоном произнесла я. – А какого джерха вы с дружками здесь делаете? Куда это вы шли, что в Сунарру попали?
– За тобой, госпожа, – охотно ответил пенек и протянул ко мне кривую ветку. – То есть за вами.
Мда-а… Хороша история. Я задумчиво отхватила кинжалом кусок мяса от остывшей тушки гуся и отдала корневику. Шли, значит, по нашим следам четыре дуболома и пень корявый. Да так умело шли, что мы-люди их не заметили, а мы-звери не учуяли. И красным днем шли, и синим – не зная ни сна, ни отдыха. И след наш запутанный за семь – то есть за семь и семь, всего четырнадцать – дней не потеряли. Ушлые ребятки. Непростые. Что за люди эти четверо? И люди ли они вообще? И зачем они, интересно, нас выслеживали?
– А зачем это вы нас выслеживали? – мрачно спросила я.
– Меч твой нашему колдуну сильно понравился, – проскрипел Корняга.
– То есть ножны.
Ух, Тьма! Еще и колдун… Не он ли на нас живое облако вчера натравил? Магические ножны я никому не отдам! Мне вдруг расхотелось задавать Корняге дальнейшие вопросы. До Сунарры лесная компания вслед за нами дошла – ну и демон с ними, все равно их теперь можно в расчет не брать. Отсюда им уже не вырваться. Только я им это сообщать не стану. Я с ними вообще разговаривать не желаю. А желаю я, кажется, поскорее убраться из таверны.
И Кхисс что-то задерживается… Да уж, лучше я его снаружи подожду.
Я смахнула остатки гуся в кожаный мешок, а мешок сунула в походный двумех, который держала под столом.
Корняга жалобно скрипнул, но смолчал.
– Бывай, Корняга, – сказала я, поднимаясь с места. – Нам пора. Одинец?
Вулх оскалил зубы и глухо заворчал, глядя мне за спину.
Я обернулась.
Здоровенный мужик с неприятной рожей, одетый почему-то в теплую меховую куртку, какие носят только на севере, тянул ко мне мосластые руки.