Идущие в ночь

Я был в теле вулха. Красным четтанским днем. Не помнил о том, что делал и видел вулх накануне, а присутствовал при этом. Непосредственно, человеческим сознанием.

Ну и ну! Пробуждайся, память, пробуждайся. Интересно, а влиять на это тело я как-нибудь могу?

После десятка разнообразных попыток я убедился, что не могу. Вулх находился совсем рядом и с немым звериным изумлением взирал на мое трепыхание.

Нет. Власть над телом зверя еще не пришла. Я просто видел все, что видел вулх. И мог думать, что заблагорассудится. Ну, и подсказывать вулху тоже мог, только не знаю, стал бы он меня слушать. Все-таки сейчас его время, а не мое. Мое истекло с заходом Меара.

Кстати, похоже, что вулх неосознанно позвал меня, потому что Тури обратилась к нему с обычной человечьей речью, а вулх знал, что вторая половина оборотня понимает эту речь.

– И ты, серый брат, скотина изрядная, – добавила Тури мрачно. Мои изыскания в теле вулха заняли совсем немного времени – миг. Ведь ничего быстрее мысли под двумя солнцами не существует.

«Это я скотина, а не вулх!» – обиделся я за собрата. Чего зверя ругать? Ругать людей надо, все зло в мире от них. А звери чисты, как младенцы. Я силился донести это до сознания Тури, но тело вулха не умело говорить по-человечески даже с моей помощью.

– Я, впрочем, тоже скотина, – честно призналась моя рыжая спутница и даже вулх, неведомо как читающий смысл с моих чувств и настроения, излучил теплый поток задора и озорства. Кажется, он понял, что странные слова хозяйки не более чем дружеское покусывание в шутливой игровой свалке.

Я тоже внутренне усмехнулся. Ну и компания! Скотина-мадхет и скотина-анхайр топают в У-Наринну по поручению скотины-колдуна. Сквозила в этом некая мрачная символика.

Потом был бег, во время которого я, Моран, провалился в черную яму. Вулх еще не мог выдержать моего присутствия в течение всего дня. Я пробуждался в нем ненадолго, пятнами, пока он снова не увлекался чем-то своим, звериным и не изгонял меня во Тьму.

Я вторично обрел способность видеть и чувствовать, когда вокруг ходуном ходила земля, а из громадной воронки чуть впереди нас едва ли не до неба вздымалось кольчатое тело гигантского земляного червя. Сначала я растерялся, мимоходом подумав: «Весело же проводят Тури с вулхом красные дни!» Потом до меня дошло, что ничем иным, кроме вехи земли, это быть не может.

Благо, что Тури не стала долго пялиться на это безглазое чудище. Развернула Ветра и помчалась прочь, свистнув вулху, который присоединился с радостью. Я тоже присоединился к ним с радостью, правда, мысленно. Невольно вспомнились огни на дне неправильной реки – веха огня выглядела скромнее. Хотя джерхи их знают, эти стихии. Любой пожар начинается с очень маленького и безобидного на вид огонька. Уже проваливаясь в плотное море мрака, я подумал: а ведь около вехи наверняка слоняется Страж. Хорошо, что мы с ним не столкнулись.

Мельком я просыпался еще дважды: когда Корняга ныл, что хочет пить, и перед самым закатом Четтана, когда смерклось и стало почти темно. Вулх, как всегда, беспокоился перед превращением и не находил себе места. Его бесхитростное звериное «я» не хотело умирать даже временно, и, похоже, он искал поддержки у меня. Но могучие силы, которые полностью изменяли тела оборотней за какие-то мгновения, скорее всего, были несовместимы с бодрствующим разумом. Может, это и к лучшему.

Чувствуя, как толчками откатывает и отступает нестерпимый пересветный жар во всем теле, я, пошатываясь, поднялся на ноги. Я, Моран. Анхайр-человек.

Вокруг неровными зубьями торчали из почвы голые скалы. Невысокие, острые скалы. Эх-ма, опять горы! Честно говоря, я очень жалел, что не удалось постранствовать по дну неправильной реки еще некоторое время – день или два. Сколько там, поди, диковин! Отыскать бы туда дорогу от Юбена, я б такую торговлю открыл… Только от Юбена, боюсь, большинство караванов дошло бы лишь до Сунарры.

Однако хватит размышлять о пустяках. Где Тури? На этот раз я не стану прятаться и тратить зря драгоценные минуты, которые обязательно нужно употребить на разговор. Короткий… но разговор.

Я увидел ее, едва выскользнул из-за раздвоенного, как огромная рогатина, обломка.

– Тури!

Она кошкой прыгнула сверху, с покатой вершины ближайшего камня.

– Ты чего это? – я не понял, что ей понадобилось там, на макушке скалы.

– Не знаю. Захотелось поближе к звездам, – сказала Тури.

«Мечтательница…»

Ну вот. Встретились. Слова куда-то исчезли, и я глупо стоял перед ней, злясь на собственную тупость и стыдясь наготы. Тьма, уже который день я без своего плаща, который носил много кругов, от пересвета до пересвета! Не люблю оставаться голым, ужасно не люблю.

– Ну, – Тури нарушила тишину, – веху земли мы прошли…

– Угу, – проворчал я, обрадовавшись. Молчать дальше было невыносимо, и первый вопрос получился у меня достаточно дурацким:

– Куда Лю делся-то?

Тури усмехнулась:

– Я это у тебя хотела спросить! Ты его последним видел. Сегодня одиннадцатый день пути, так что завтра нам полагается быть в У-Наринне.