Идущие в ночь

Я не сочла нужным ответить. Дождь вскоре совсем перестал, только с мокрых веток еще срывались крупные капли. Высоко над нашими головами звонко запела сойка. Несколько часов мы двигались по тропе, которая иногда петляла, но неизменно возвращалась к нужному направлению. Корняга висел у меня за плечом, как вязанка дров, и признаков жизни не подавал. Я пару раз пыталась заговорить с ним, но упрямый пенек словно воды в дупло набрал. Ладно, не хочет говорить – пусть молчит.

Наконец тропинка вывела нас на большую круглую поляну. Я прикинула, не остановиться ли нам здесь на привал. Но все вокруг было еще мокрым после дождя и сулило не слишком-то удобный отдых. Что ли, с анхайром на этот счет посоветоваться?

– Хэй, Одинец! – позвала я. – Ты где?

Тропа продолжалась и дальше, уводя с поляны в глубь леса. Именно оттуда и появился вулх. Корняга тоненько пискнул.

Вулх пятился, приседая на задние лапы и грозно рыча. А из глубины на него угрожающе напирало что-то огромное, тяжелое, со множеством растопыренных лап.

Сначала я подумала, что это медведь. Потом мне показалось, что это гроза южных лесов – гигантская закунда. В следующее мгновение я ужаснулась, вообразив, что это сам Дух леса решил изгнать нас и принял для этой цели облик чудовищного дерева. А еще мгновением позже я сообразила, что на вулха наседает пень.

Корявый пень, грузно шагающий на расставленных корнях. Точно такой же, как Корняга – только раз в двадцать больше размерами. И, в отличие от Корняги, этот пень внушал к себе уважение. Как-то даже хотелось побыстрее исчезнуть с его пути, а то ведь придавит ненароком, и вякнуть не успеешь. Ни меч, ни даже топор в схватке с такой громадиной один на один – не оружие.

– Бежим, Одинец! – крикнула я. – Назад!

– Поздно, – скорбно прошелестел Корняга.

Со всех сторон зашевелились кусты. Я лихорадочно озиралась. На поляну выползали корневики. Огромные, черные, замшелые пни неспешно раздвигали кусты и ветви деревьев, занимая свое место в круге.

Круг замкнулся. И в центре его оказались мы, напуганные и дрожащие. Вулх прижался к моим ногам, и я положила руку ему на ошейник. Неужели – все? Неужели вот так бесславно закончится наш путь в Каменный лес?

Черные глазки корневиков враждебно поблескивали. Глаза у них были размером со сливу, не больше – и я с удивлением заметила, что у разных пней они расставлены по-разному. У кого ближе к верхушке, у кого чуть ли не на корнях. Может, это как-то связано с расположением ротового дупла?..

Т-темное небо, о чем я думаю?!

А о чем мне думать? О том, в каком виде нас схрявают, в сыром или в зажаренном? Так ясен пень, что в сыром. Огня корневики боятся. Эх, если бы все вокруг не было насквозь мокрым…

Самый большой из корневиков, высотой чуть ли не до моего подбородка, пронзительно глянул на меня, разинул черное дупло и пробасил:

– Чем тебе платить, человек?

Я растерялась. Да так, что только со второй попытки сумела выдавить из себя вопрос:

– З-за что? Чего вы от меня хотите?

– Как за что? – басисто удивился пень. – За это вот… отродье поганое! Слышишь, ты, корень от корня нашего? Чтоб тебя червяк вдоль и поперек проел! Сколько кругов мы тебя разыскивали?

К моему вящему изумлению из-за плеча у меня раздался тоненький и скрипучий корнягин голосок:

– Да с полсотни кругов, пожалуй. Если не сотню.

– И с каждым кругом награда росла, – прогудел могучий пень. – Ты будешь богатым, человек.

Я все еще не могла поверить своим ушам.

– Вы его разыскивали? Его, Корнягу? Сотню кругов? Да пропади все пропадом! Корняга, что ты такого сделал?

Корняга отцепился от ремней и спрыгнул с моего плеча на землю. Растопырив корни и сучья в разные стороны – у меня возникло полное впечатление, что он подбоченился, – пенек проскрипел:

– Я здесь родился. Это мой лес и мой народ.

– Тьма и демоны! – выругалась я. – А я-то думала, что ты с берегов Юбена. Ты знал-то хоть, что тебя ищут? Что же ты сразу мне все не рассказал, когда мы из реки выбрались?

– Сразу я лес не узнал, – со вздохом сказал Корняга. – Давно на родине не был. А потом я тебе сказал, что не надо ходить по тропе, только ты меня не послушалась. Ну и… а, что уж теперь! Пришли.

– Но что ты такого натворил? – удивилась я. – Что вообще можно натворить такого, чтобы тебя разыскивали джерхову прорву времени?

– Это длинная история, – ответил мне другой пень из круга, сосед того, который говорил первым. – Впрочем, торопиться нам некуда.

«А мне – есть куда!» – чуть было не ляпнула я, но сдержалась. Похоже, что ни нам с анхайром, ни жеребцу ничего не угрожает. А вот Корняга, судя по всему, попался, как рыбка в уху. И вина в том моя. Что же он молчал, подлец?! Ох, пообломаю я ему сучья… когда вытащу отсюда.

Корневики затрещали корнями, устраиваясь поудобнее.

Врал, ох, врал мне Корняга, рассказывая трогательную историю своего нелегкого детства. То есть ту ее часть, которая касалась происхождения корневиков от деревьев под названием «ведьмина гребенка», он изложил вполне правдиво. Да и в описании того, как происходило его собственное появление на свет, если и приврал, то самую малость.