Идущие на смерть

Исходя дымом, словно он только что выбрался из преисподней, (броня, что была вся изорвана пулями и осколками, опаленная плазмой кумулятивной гранаты исходила вонючим черный дымом), Куликов выхватил меч Буя, которым он так ни разу и не воспользовался по назначению, бросился вперед, на своего персонального врага.

Китайский тяжелый пехотинец выстрелил еще раз, но Вадим, под воздействием инстинктов, вошел в боевой режим и уклонился от гранаты, как от первой, так и последующей.

Враг, осознав, что не успевает, попытался перейти на свой пулемет, но не успел. Вадим вплотную сблизился с китайцем и нанес сокрушительный удар мечом в голову противника. Удар оказался настолько силен и страшен, что наваренные на стальную высоколегированную полосу распиловочные диски раскрошились, а шлем китайской тяжелого пехотинца сорвало с креплений.

"Так я и знал, — совсем уж где-то на задворках сознания промелькнула слабая горькая мысль, как только Вадим увидел лицо сраженного мечом солдата. — Серолицые…"

Параллельно пришло понимание того, что это не спецподразделение или какие-то ударные войска, а обычные рядовые солдаты. То есть вся армия серолицых облачна в такие вот доспехи. И они вступили в игру…

— Демон!!! Отходи, черт бы тебя побрал! — достиг сознания голос напарника.

Опомнившись, Куликов подхватив оружие своего визави стал отступать, стреляя по другим тяжелым пехотинцам китайцев.

В последний момент, когда он уже почти добрался до мертвой зоны, его "витязю" оторвало ногу, а вторую сильно покалечило. Но Оптимус-Прайм, уже перезарядившийся, выдав серию из гранатомета по противнику, подскочил к нему и схватив за руку стал отступать не прекращая стрельбы.

— Ну ты мать твою, реально Огненный Демон! — захохотал Коростин, когда он, наконец, все-таки смог дотащить Куликова в безопасное место.

ЧАСТЬ IV ИДУЩИЕ НА СМЕРТЬ

Глава 18

С вступлением в войну серолицых положение на фронтах значительно ухудшилось. Вадим недоумевал: зачем они раскрылись так рано? Ведь наверняка по ранее разработанному плану, серолицые должны были выйти на сцену только после поражения России, когда они пошли бы завоевательным походом на другие страны и регионы: Европу, Азию, Америку…

"Видимо мы реально могли выстоять… — с горечью подумал Куликов. — Вот и надавили в тот момент, когда мог произойти перелом. Не дали окрепнуть. В конце концов, у них свои какие-то проблемы могут быть и потому торопятся. Слишком долго сопротивляется Россия с ее скудными человеческим, да и что греха таить, технологическими ресурсами, против многократно превосходящего врага. Наверняка их планом а-ля "Барбаросса-два", на завоевание России отводился год, если не меньше, а мы уже скоро четвертый год трепыхаемся…"

Будущее не радовало, ни отдаленное, ни самое ближайшее исчисляемое в сутках.

Все опорные пункты, десятки городов на востоке уральского хребта пали в течение считанных недель. Невообразимая масса китайских войск – многие десятки миллионов солдат, может даже сотни, при поддержке миллионов тяжелых пехотинцев серолицых буквально смяли всю оборонительную инфраструктуру по всей ширине фронта.

Лишь непосредственно в горах Урала в возведенных за все время войны не без использования китайской рабочей силы, оборонительных рубежах продвижение врага удалось замедлить. Но увы, не на такой долгий срок, на который надеялось командование. Всего на месяц. Жалкий месяц.

Всего месяц упорнейших боев и китайцы, связав боями "широкий" и оттого труднопроходимый Южный Урал уже штурмуют последние рубежи Среднего и Северного Урала (там где "потоньше") за которым раскинулись долины европейской части России.

"Позади Москва", — подумал Куликов старой, даже старинной фразой, которой неизвестно сколько лет, но от этого не потерявшей своей актуальности, своей эмоциональной составляющей.

Москва, конечно, от Урала еще далеко, но вопрос в том, как быстро китайцы пройдут это расстояние. А то что они умеют двигаться весьма скоро, китайцы уже показали.

Очередной близкий взрыв осыпал его землей.

Что и говорить, оборонительные рубежи в горах Урала построили действительно, что надо (не без участия китайской рабочей силы – вот куда их всех свезли), но беда в том, что они уже не отвечали современным требованиям. То есть тяжелым пехотинцам здесь делать практически нечего. Они могли воевать только в открытых окопах, слишком узких для "витязей", кои не могли даже разминуться в них, пока кто-нибудь не зайдет в индивидуальную ячейку огневого поста.

Но делать нечего, приходилось использовать то что есть.

Куликов не обратив внимание на взрыв, осыпавший его вперемешку с землей осколками и снова нажал на гашетку авиационной пушки ГШ-31 и крупнокалиберные снаряды перепахали огневую позицию китайского гранатометчика. Для тяжелых пехотинцев настоящим пулеметом могла теперь считаться только вот такая авиационная пушка.

Ад творился вокруг. Но ад уже давно перестал восприниматься как что-то неестественное, неправильное, потому что эта картина стала обыденной, привычной.