Идущие

«Дверь, — произнёс Капитан, подходя ближе. — Это такое пространственное искажение. Хотя правильнее называть его пространственно-временным. Бывает рукотворным, а бывает самопроизвольным. Существует для того, чтобы через него ходить или просто смотреть. В последнем случае именуется ещё окошком, а обобщённо они все — прорехи. Да, видимо, придется выдавать информацию более крупными дозами… Дети вы любопытные».

Куратор поднял обоих на ноги и отряхнул от песка. Рыжая держала в охапке их халаты.

«Назад мы пойдём другим путём», — объяснила она.

«Курт, у тебя из-за меня теперь на коленках пятна от земляники», — огорчённо сказала Лучик.

«Ерунда! — отмахнулся он. Оторопь, громоздкий страх и изумление ушли, оставив место жгучему желанию получить объяснения. Исключительно полные и толковые. Курт нетерпеливо дёрнул плечом, высвобождаясь от ненавязчивой хватки Капитана, пошатнулся и снова сел на бревно — теперь лицом к стоящим. — Но я отсюда никуда не уйду, пока мне не расскажут про то, что я только что видел».

Капитан вздохнул.

«Подвинься, — произнёс он. — И развернись лицом к городу. Ты узнал его?»

«Да», — сквозь зубы сказал Курт.

Капитан смотрел на него пристально, вдумчиво, и Курт подумал — Капитан всё понял. Но ему вдруг стало безразлично. За их спинами рыжая помогала Лучику выпутать из волос сухую колкую хвою.

«Ой, Луч, да у тебя ещё все брюки в песке. Давай-ка отойдём, чтобы он не летел на эту парочку, и я тебя почищу…»

«И как ты видишь его?» — спросил Капитан, когда девушки удалились.

«Он — город, в котором я родился и вырос, — сказал Курт с горьким вызовом. — А потом я…»

«Не моё дело», — прервал Капитан.

Он смотрел всё так же пристально — шрамы, проходящие через уголки глаз, добавляли пристальности глубокий оттенок всезнания. Но это просто шрамы. Курт засомневался.

«Капитан…»

«Не моё дело, что было потом. Что вообще с тобой было. Или не было. И вообще ничьё дело. Никого здесь это не касается. Запомнил?»

«Но ты же куратор, — растерянно произнёс Курт. — Я думал…»

«Не знаю, что ты там думал, и знать не хочу, и мысли, слава дверям, читать не умею. Да, куратор — вас, какие образовались здесь после выдёргивания. На кой мне ваше прошлое, которого у большинства здесь вообще нет?»

«Но…»

«Но если ты мне хочешь покаяться, то выбрал неудачное место и не того человека. Смотри сюда, — Капитан ткнул себя пальцем в лицо. — По-твоему, я похож на священника?»

Он разговаривал нарочито жёстко, так не похожий на себя самого, когда они знакомились, и Курт обиделся и примолк.

«А по-другому с этим нельзя, — уже мягче сказал Капитан и потрепал Курта по плечу. — В среде нам подобных прошлое — не всеми приветствуемая тема для разговоров. Часто вызывает негативный отклик. Я полагаю, это не очень приятно».

«Именно», — буркнул Курт.

«Поэтому делай выводы. Ну, всё, не дуйся. Извини меня. И послушай про город».

Лучик вернулась и тоже села рядом, присоединилась к ним и рыжая, и Капитан рассказал — про самую большую прореху из известных. Она образовалась здесь тогда, когда построили здание Организации («Я имею в виду не только главное здание, которое вы ещё не видели, но и больничные корпуса, и — вы их тоже не видели — лаборатории, стадион, парк, в общем, всё») — как сопутствующий побочный эффект, радуга после дождя, таракан, набежавший на хлебные крошки. «Луч, что ты хихикаешь, это не я, между прочим, придумал», — но Капитан улыбался, и можно было подумать, что он специально так сказал, чтобы повеселить. Прореху притащило с собой то, что обитает на нулевом этаже. «И что же там обитает? Тараканы?» — спросил Курт, а Капитан коротко ответил: «Оно» и углубляться в эту тему не стал — добавил лишь, что благодаря этому «оно» здесь всё и держится. Прореха, продолжил Капитан, чаще всего изображает из себя город, для каждого, кто смотрит на неё, свой — а иногда, чередуясь, даже несколько. Извлекает образы из глубин сознания смотрящего. При этом сам человек вовсе необязательно должен живо и ярко их помнить — некоторым картина под холмами кажется знакомой лишь смутно, а то и вообще непонятной, чужой.

«Почему мы это видим?» — спросила Лучик.

«Потому, что мы все — Идущие, — ответил Капитан. — И ходить сквозь прорехи, создавать их, заставлять их показывать нам то, что хотим, для нас так же естественно, как есть, пить, дышать, спать и думать. Прореха-город подчиняется нашим непроизнесённым командам — бессознательному желанию увидеть родные места. Ключевые места нашей жизни. Существует теория, что некоторые из них с нами ещё не случились».

«Ты, наверное, не поверишь, но для меня их сразу три», — с восторгом поделилась Лучик.

«Верю, отчего же, — с улыбкой сказал Капитан. — Какие они?»

«Город, ещё один город и маленькое поселение с белёными домиками, над которыми из труб вьётся дым».

«У тебя отличное зрение, — похвалила до этой минуты молчавшая рыжая. — Чтобы ещё и трубы рассмотреть на крышах».