Идти до конца

Он с удивившей её быстротой, доселе спавший, как ей казалось, непробудным сном, сразу же поднялся, ласково обнял, подхватил, расцеловал, с сожалением поставил обратно. Посмотрел на накрытый стол, всё понял, погрустнел и молча пошёл в душ. Как только он залез и задвинул занавеску, Катюшина ручка повесила на крючок майку, трусы и носки.

– Вот, Егорушка, всё чистое, уже сухое. Как оденешься, приходи, стол уже накрыт.

Он не заставил её долго ждать, и вскоре они сидели и пили кофе. Катюша хлопотала, подливала, подсовывала, уговаривала «покрепче поесть», а то когда ещё придётся. Он же счастливо улыбался и старался в меру своих сил не переесть, это было довольно затруднительно, так как выставленного на стол вполне бы хватило и на всю их команду. После завтрака они быстро прибрали свой теперь уже ставший им уютным, домашним коттеджик. Он позвонил Дарье Петровне, та разрешила им уехать, не дожидаясь её прихода. Через минут десять они уже ехали по направлению к Коломне. А через сорок минут Катенька с пакетами грустная, поникшая стояла у подъезда своего детского дома. Молча стояли и смотрели друг другу в глаза, не в силах сказать, «прощай, до свидания». Вышедшая на звонок воспитательница молча ждала, ничего не говоря. Наконец Егор, скрипнув зубами, обнял её, крепко расцеловал, шепнул:

– Жди, я вернусь!

Решительно развернулся, быстрым шагом, не оборачиваясь, прошёл к машине. Стук двери, гул двигателя, визг шин и вдали тающий силуэт машины, уносящей её любимого. Катенька с глазами полными слёз стояла и смотрела ему вслед, как будто надеясь, что вот он сейчас развернётся и снова будет рядом. Воспитательница, постояв молча, поглядывая на неё, взяла её за руку:

– Катерина Ивановна, давайте пройдём, а то Вас здесь продует. Сегодня что-то ветрище разыгрался.

Катя непонимающе взглянула на неё, та открыла дверь, внесла в помещение пакеты, как маленькую за руку ввела её внутрь. И только тут Катя стала приходить в себя, осознавать. Они обе поднялись в её кабинет. Сложив пакеты, воспитательница ещё раз взглянула на неё и посоветовала:

– Катерина Ивановна, Вы полежите. Вам надо отдохнуть, а с детьми мы управимся сами. Не беспокойтесь.

С этими словам и она развернулась и ушла. Катя, скинув пальто, сапожки, буквально повалилась на свою кушетку. Её плечики, вдруг ставшие такими беззащитными, задёргались в рвущих душу рыданиях. Она лежала и плакала, ей стало так одиноко, казалось что-то светлое, радостное покинуло её навсегда и никогда больше не вернётся. Но девичьи слёзы, как весенняя гроза, – налетит и унесётся. Постепенно рыдания смолкли, и Катюша впала в великий для всякого человека оздоровляющий сон, дающий уму возможность трезво оценить ситуацию.

Егор первое время, весь «охваченный» тем же чувством одиночества, внезапного сокрушающего всё остальное, потери светлого, чистого, мчался на большой скорости по утреннему, ещё не заполненному людьми и транспортом городу. Однако вскоре самообладание, воспитанное в нём умельцами, наставниками, возобладало, и далее он, уже полностью контролируя себя, поехал как обычно.

Командир внимательно, молча осмотрел вернувшегося бойца. От его взгляда не скрылись тёмные круги под глазами, его мрачноватый, даже немного «потерянный» вид. Спросил:

– Как съездил, всё нормально? Передал подарки? Довольны?

– Да, всё хорошо, передал. Рады им.

– Ну и ладно. Ты уж прости меня, сынок, что мешаю твоей любви. Не всё от меня зависит, тебе это хорошо известно… Мы уже говорили на сию тему.

– Командир, не надо об этом, от своих слов и обещаний не отказываюсь и отказываться не намерен.

– Ну что же, я тоже. Иди приводи «себя в порядок», у тебя ещё есть час личного времени, а потом за дела. Будь прокляты эти сволочи толстосумы-мироеды!