Идти до конца

Своё призвание, переросшее в хобби, он не бросал, даже можно сказать, стал фанатом. Любой мотоцикл или подобный ему агрегат, привлекший его внимание или его специалистов в этом хобби, немедленно становился собственностью. Первые две недели этот агрегат являлся его любимой игрушкой. Два раза в неделю, как минимум, бросив все дела, Семён Григорьевич, облачившись в соответствующие доспехи, седлал своего очередного любимца и делал шестидесятикилометровый кросс вокруг своей загородной усадьбы. Со временем этот маршрут стал незыблемым. Поначалу верные помощники пытались сопровождать его, ведь как не говори, а отпускать своего шефа без охраны в те времена было опасно, очень опасно. Но он, усевшись в седло, тут же погружался в эмоции своей молодость и вновь мчался и мчался, глотая ветер, пыль, брызги грязи и воды, в дождь, снег, жару. Ничто не могло его остановить в этой непонятной для многих тяге к полёту на рычащем чудовище. На охрану он не обращал никакого внимания, и вскоре они просто оставались где-то вдали, им приходилось возвращаться и ожидать вблизи усадьбы. Постепенно осознав, что этим остановить его невозможно, сии сопроводиловки ввиду их полной бессмысленности прекратились. Его старый, много повидавший шеф безопасности пытался как-то переключить его авантюрную тягу к полёту на контролируемом маршруте, на полёт в насквозь просматриваемом и контролируемом участке – гаревая дорожка! Был закуплен у местных чинуш, готовых продать всё и вся, лишь бы в их бездонных карманах отложилась зелень, разорённый, некогда принадлежащий процветающему совхозу, ныне тоже разорённому дотла, стадион. Сейчас этот стадион мало чем напоминал прежний красавец, коим гордился весь район, это была просто заросшая бурьяном поляна, окружённая какими-то руинами, мало напоминающими трибуны и помещения, в которых местные спортсмены могли переодеться, принять душ и даже не спеша посидеть, попить чая. На этой поляне, тем не менее, оравы мальчишек гоняли мяч. Эти руины снесли, построили новые трибуны с помещениями, ни в чём не уступающими многим столичным, сделали охраняемую стоянку, организовали отличную отвечающую мировому уровню гаревую дорожку. На ней он «полетал» целое лето. Зимой её залили и он уже «летал» по ледяной. Как-то готовясь к очередному полёту весной, он увидел тоскующие глаза мальчишек, коим доступ на стадион был закрыт бдительной охраной. Ему сразу же вспомнилось босоногое детство, жуткая нехватка во всём и отчаянное желание погонять мяч, переросшее затем в не менее жгучее желание «полетать». Он ужаснулся тому, что делает. Тут же дал распоряжение возродить футбольное поле, что и было сделано за короткое время. Посмотрев, как по этому полю носятся кое-как одетые и обутые пацаны, распорядился пристроить ещё одну раздевалку с душем, нанял хорошего тренера, закупил по его совету форму, бутсы, мячи, прочее, организовал медпункт и отдал сформированной команде мальчишек и юношей сей стадион в их полное управление и хозяйствование, взяв необходимое снабжение, финансирование. Но интерес к стадиону, вернее к его гаревой дорожке у него быстро стало угасать. Всё-таки ему по душе был быстрый «полёт» по просторам, а не по замкнутому стиснутому бетонными телами пространству.

К ужасу своего шефа безопасности он опять принялся «летать» по окружающим его усадьбу бетонным дорожкам, а мотоциклы, приспособленные для гонок по гаревой и ледяной дорожкам, он передал в руки пацанов, у которых просто горели глаза от одного их вида, запаха и звука. Пришлось и в этот раз нанимать тренера, механика. Покупать амуницию, увеличивать количество рычащих чудовищ. На крупных соревнованиях он всегда был главным судьёй и председателем комитета, вручающим разного рода призы победителям. Но сердце его принадлежало всё-таки полёту в огромном, неограниченном пространстве и эту страсть никто, да и ничто не могло ограничить. В конце концов, шеф безопасности сие понял и ограничился тем, что потребовал от него при каждой поездке брать с собой сотовик с функцией фиксации его нахождения, а также прикреплял к каждому очередному любимцу маячок. Как только Семён выезжал из ворот усадьбы, специальный оператор отслеживал по маячку путь следования шефа. Кроме того, во дворе усадьбы готовились к экстренной помощи вертолёт с командой из двух специалистов и скоростная машина тоже с командой из двух таких же спецов, готовых при поступлении сигнала тут же сорваться с места и лететь в точку, где возможно произошло с хозяином нечто.

Проведённое наблюдение за этим магнатом привело Деда к выводу, что захват последнего возможен только на этом шестидесятикилометровом отрезке. Во всех других местах его охраняли настолько плотно и мощно, что любая попытка обязательно бы сопроводилась «большой кровью». На этом заключении и строился план захвата.